Джон Эзертон - Нежданно-негаданно (сборник)
— Кто? — разинул рот Асмодей.
— Ваши космические корабли.
— Космические корабли? — Чтобы понять, о чем речь, Асмодей начал припоминать все человеческие языки всех времен. — А, понимаю. Нет, это не космический корабль.
— Да? Что же это такое? А, вспомнил! Прыжок через гиперпространство — так, кажется, это называется в современной фантастике? — И, не давая Асмодею вставить слово, он продолжал:
— Я прекрасно понимаю, что с точки зрения математики это абсурд. Но, во всяком случае, у вас, вероятно, есть какой-то способ перенести меня на вашу планету?
— На мою планету? У меня нет никакой планеты, — ответил еще более озадаченный Асмодей. — Я хочу сказать… ну, в общем я появился еще в те времена, когда все только начиналось, когда еще не было планет, под одной из которых можно было родиться. Даже знаков Зодиака не было.
— Минуточку! — взъерошился человек, насколько может взъерошиться существо, совершенно лишенное волос. — Может быть, в технологическом отношении наша цивилизация и отстала от вашей, но почему вы такого низкого мнения о нашем разуме? Мы установили, что Вселенная возникла не менее пяти миллиардов лет назад.
— Верно. Точнее, 8 753 271 413, — нехотя кивнул Асмодей.
— Что? Ну, вот. И вы нагло утверждаете, что таков же и ваш возраст? Но ведь, даже если учесть только мнемонические трудности, такое предположение…
— Эй-эй! — перебил его Асмодей. — Подождите немного, милорд, гражданин — как вы там сейчас себя называете?
— Можете называть меня просто «мистер». Мистер Хобарт Клипп. Ни один нормальный доктор наук не позволяет называть себя доктором. Иначе каждый идиот, с которым его знакомят, начнет тут же перечислять свои болезни.
— Мистер Клипп, — Асмодей почувствовал, как к нему возвращается обычная учтивость. — Рад с вами познакомиться. Меня зовут Асмодей. То есть так меня зовут в обществе. Ведь не думаете же вы, что я раскрою вам свое подлинное имя, — этак вы еще попросите, чтобы я вам и Четвероевангелие растолковал! Ха-ха-ха! — Он взмахнул рукой с сигарой. — Позвольте объяснить вам ситуацию. Я — тот, кого вы называете падшим ангелом, демоном, дьяволом…
Хобарт Клипп выпрямился и поднял костлявый кулак.
— Я не позволю вам, сэр, смеяться надо мной! Я не суеверный варвар — я уже много лет агностик и республиканец!
— Так я и думал, — сказал Асмодей. — Я не мог вызвать случайного человека. Для этого должно быть достигнуто определенное психодуховное состояние. Нас посетили во плоти очень немногие смертные. Вот, например, Данте, — но и он был с сопровождающим. А вообще, насколько я знаю, лишь немногим мудрейшим из наших ученых удавалось вызывать людей. Это было очень давно, и их секреты утеряны. Теперь все считают это легендой. Наши ученые не умерли — дьяволы не умирают, и это тоже, знаете ли, кара. — Клуб дыма от сигары Асмодея образовал в воздухе фигуру соблазнительных очертаний. — Но падших ангелов сильнее всего влекло к познанию, и поэтому они наказаны потерей памяти. Они забыли все свои магические обряды. В наши дни все помешались на науке — всякая там радиация, промывание мозгов, бихевиоризм и так далее. Мне пришлось в одиночку возродить обратный метод Фауста.
Клипп слушал с возрастающим изумлением.
— Вы что, хотите сказать, что это… м-м-м… преисподняя? — с трудом выговорил он.
— Пожалуйста, поймите меня правильно. Я смог вызвать вас благодаря особым свойствам вашего характера. Но это не значит, что вы — погибшая душа или станете таковой. Просто у вас соответствующий… хм… склад ума.
— Это клевета! — решительно произнес Клипп. — Я мирный астроном, старый холостяк, люблю кошек и всегда голосовал за кандидата своей партии. Я признаю, что терпеть не могу детей и собак, но никогда ни тех, ни других не обижал. Да, я принимал участие в научных дискуссиях, и иногда там переходили на личности, но по сравнению с обычными распрями между соседями это было совершенно безобидно!
— О конечно, — сказал Асмодей. — Это свойство характера — ваша отчужденность от мира. Вы живете только этой — как вы ее назвали? — астрологией…
— Сэр! — заорал Хобарт Клипп так, что задрожали стены. Последовала гневная отповедь, от которой демон съежился и зажал уши. Когда пыль осела, Асмодей продолжал:
— Как я уже сказал (да-да, приношу свои извинения, я просто оговорился!), ваша главная страсть — это, очевидно, неистощимая научная любознательность. Вы не чувствуете особой привязанности ни к одному смертному, ни к самому человечеству, ни к нашему… м-м-м… скажем, уважаемому противнику. Ни к нам, конечно. Вы лишены духовных корней. Именно благодаря этому я и смог вас вызвать.
— Я полагаю, что вы говорите правду, — задумчиво сказал Клипп. — Не могу себе представить, чтобы пришелец с иной планеты вздумал морочить мне голову такой ерундой. Больше того, я замечаю, что некоторые законы природы здесь не действуют. В любой сколько-нибудь логичной Вселенной вы не могли бы летать на этих нелепых крыльях.
Асмодей, отличавшийся адским тщеславием, с трудом удержался от резкого ответа.
— Но скажите мне, — продолжал Клипп, — как возможно бессмертие? Ведь даже для того, чтобы зафиксировать накопленные вами знания хотя бы за тысячелетие, понадобились бы все до единой молекулы ваших нервных клеток. Я уж не говорю про обработку такой массы информации…
— Духовное существование не подчиняется физическим законам, — сердито ответил Асмодей. — Я вообще не материален.
— Ах, вот что? Понятно. Тогда, конечно, вы можете существовать в любой материальной среде, путешествовать с любой скоростью и так далее? — продолжал Клипп с возрастающим интересом.
— Да, конечно. Но позвольте…
— И Вселенная в самом деле была сотворена в определенный момент?
— Конечно. Я же вам говорил. Но…
У Клиппа заблестели глаза.
— О, если бы это слышал Хойл!
— Давайте перейдем к делу, — прервал его Асмодей. — Я не могу беседовать с вами десятилетиями. Вот мое предложение. Вы — материальное существо в нематериальном мире, поэтому здесь вы можете проникать сквозь препятствия, не бояться насилия, передвигаться с любой скоростью, точно так же, как я на Земле. Когда я вас отпущу, вы очутитесь в мире смертных не только в той же самой точке, но и в тот же самый момент.
— Вот и хорошо, — сказал Клипп. — Признаться, это меня несколько беспокоило. Я как раз экспонировал пластинку в обсерватории. Интереснейшее исследование, а мне дают всего одну ночь в неделю! Ведь если я получу нужные данные, моя теория переменных звезд типа Вольфа-Рейе… Кстати, как вам нравится эта идея? При внутризвездных температурах обычно невозможны перемещения…
