Айзек Азимов - Последнее новшество
Мой простодушный светловолосый посетитель раскрыл наконец принесенный им ящичек, в котором оказалось экспериментальное устройство, очень похожее на сходные опытные образцы. Наберется ли он теперь смелости отхлебнуть из бокала? Нет, протянутая было рука повисла в воздухе.
— Выпейте же! — подбодрила я его, понимая его нерешительность о подавляя обычную зависть с помощью привычной мысли о том, что когда собеседник пьет, мое воздействие на него усиливается. Затем, достаточно продемонстрировав свою ни с чем не сравнимую выдержку, я приступила к беседе:
— М-м-м… вы упомянули телепортацию материи… Кстати, давайте обходиться без громких титулов: здесь я просто доктор Эллаи.
— Ти-эм, — раздельно произнес он, — да, доктор, я построил действующую модель ТМ.
Теперь он схватил бокал, и тут я заметила ожог от паяльника на одном из его пальцев. У нас в институте техники работают по совместительству тайными агентами, так что человек, который обходится без их помощи, может успеть кое-что сделать, прежде чем мне станут известны подробности. Умница этот Бэррет, а может быть, счастливчик.
— Модель здесь, — Бэррет постучал по ящичку. — Первый в истории передатчик вещества на расстояние.
Сознание собственной значимости наконец придало ему смелости, он поднял бокал и отпил из него.
Воображение рисовало величественную картину: могучие корабли беспрепятственно преодолевали огромные пространства, невзирая на тридцать тысяч пылающих солнц, которые отделяли их от цели… Стремительно продвигаясь по ранее невообразимым геодезическим линиям, которые накоротко соединяли галактики и звездные скопления, корабли мгновенно перемещались с одного полюса Вселенной на другой простым нажатием кнопки на пульте передающего ТМ-устройства…
Через приемные кольца ТМ-аппаратов, множество которых было сосредоточено близ орбиты Меркурия, испепеляющий жар Солнца переливался в земные генераторы и оживлял заледенелые просторы тундры.
Уходили в прошлое самолеты, поезда, корабли, становились ненужными автомобили, почта… Оставался нетронутым последний оплот старомодного способа передвижения — пешеход, но и его ждали разительные перемены…
Все революционизировалось, переделывалось, перестраивалось…
Это вселяло искру надежды.
В воздухе застыло кольцеобразное пятно бледного света. Глядя на него, можно было подумать, что какому-то сумасбродному изобретателю удалось оригинально сочетать в своем устройстве точечный свет лампы накаливания с невысокой яркостью газоразрядных трубок. Похоже было, что Бэррет не был удовлетворен: он продолжал хмуриться и крутить ручки прибора, выжидательно поглядывая на пятно света. Я обратила внимание на то, что его устройство имело два кольца, а это означало, что система координат была связана либо с корпусом прибора, либо с землей, поскольку световое пятно оставалось неподвижным.
Мне вспомнились несколько устройств подобного рода, и я невольно вздрогнула. Кто-то понадеялся, что бесстрастные, чувствительные контрольные устройства смогут обнаружить все, что создается в этой области. Факт существования аппарата Бэррета был “известен”. У меня оно уже где-то было зафиксировано — в закоулках витков магнитных катушек, в машинной памяти, перенасыщенной информацией. Просто некогда туда заглянуть.
“МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО!” — призывал шутливый плакат, лежавший на столе Верховного Физика.
Вскоре появилось второе световое пятно, идентичное первому, оно имело — тут я неторопливо кивнула — несколько сантиметров в диаметре. Бэррет наконец убрал руку с крышки ящичка. В этот момент он был похож на аккомпаниатора, берущего заключительный аккорд на невидимой клавиатуре.
— Извольте, — сказал он.
Мысленно он уже перенесся из лаборатории в sanctum sanctorum9 и сделал судорожное глотательное движение.
— Теперь взгляните…
Он извлек из кармана авторучку и сунул ее в передающее кольцо. Конец ручки исчез, словно кот из знаменитой сказки, который мог спрятаться за самым тонким деревом. И тут же он появился в приемном кольце, матово поблескивая. Привычное восприятие подсказывало, что это, должно быть, другая ручка. Но ручка была та же самая.
— Прекрасно, — безразлично-вежливо произнесла я. — Очень хорошо. А не могли бы вы удовлетворить любопытство пожилой дамы?.. (О, только бы не переиграть!) Судя по всему, вы осуществили нуль-транспортировку. В противном случае где же ручка? — Я издала профессорский смешок. — Ни здесь, ни там. Что, если сдвинуть ее чуточку в сторону?
Это было подло. Но на то я и есть великий доктор Катрина Эллан, прозванная Старой Ведьмой. Бэррет все время старался держать ручку в самом центре кольца. Один конец ручки находился у него в руке, другой — материализовался в двух футах от него. Но тут Бэррет позабыл об осторожности (я смертельно завидовала ему, ведь мои руки беспомощно дрожат, лишившись опоры) и слегка отклонил ручку в сторону. Толщина колец на глаз не воспринималась: второй конец ручки упал на стол. На срезе влажно поблескивали чернила, которые сочились из миниатюрного пористого контейнера. Его словно бритвой отрезало.
— Мы дадим вам другую ручку, — сказала я.
— Да ну, пустяки.
Сосунок. Первоначальный ужас и брезгливость наконец отступили, и теперь он украдкой разглядывал мои протезы, вмонтированные в кресло. “Есть пленительная сладость в романтичной неудаче…” Я предложила ему выпить еще и, чтобы отвлечь, рассказала о Коннерсе.
Он тоже изобрел передатчик материи. Исходя из собственных представлений, он разработал теорию и сконструировал передатчик, который не был идентичен аппарату Бэррета. Разновидностей передатчика существует множество, почти столько же, сколько в этой области познания было теоретиков. Когда Коннерс построил свою модель, она была вначале опробована раздельно, блок за блоком. Потом блоки были смонтированы в единое целое. Коннерс не сомневался, что его ждут слава и карьера Верховного Физика, которая неизбежно будет увенчана Нобелевской премией.
Атмосфера перед включением аппарата была нарочито торжественная: велся даже отсчет времени, хотя в этом не было никакой необходимости. Просто изобретателю захотелось пустить публике пыль в глаза. Кнопку нажал сам Коннерс. Образовалось кольцо диаметром пять футов. Любопытно, что, как позднее было доказано теоретически, такое большое кольцо могло быть получено лишь с помощью аппарата, обладающего дефектом Коннерса. Теория всегда полезна впоследствии.
Итак, в пространстве образовалось чрезвычайно устойчивое кольцо, имевшее пять футов в поперечнике. Оно оставалось абсолютно неподвижным. Однако вскоре дало о себе знать относительное движение Земли, планета переместилась вдоль гигантского вектора, составленного из орбитального и вращательного векторов движения относительно Солнца, сложенного с вектором движения Солнца относительно неподвижных звезд, сложенного наконец, с вектором движения (если таковое существует) “неподвижных звезд” относительно…
