Джон Рэкхем - Король Серебряной
– Речь идет только обо мне? - тихо спросил Лэмпарт. - Правильно? Вы не собираетесь поставить на мне эксперимент, а потом наделить такими же способностями еще целую кучу народа?
– Вы забываете, мой юный друг: в данном случае речь идет о финансовой тайне. Карл сказал вам, что мы придаем данному аспекту дела исключительно важное значение. Я не специалист, но прекрасно понимаю, что ключом ко всей операции станут сведения, которые вы соберете. Другим способом невозможно заполучить то, что принадлежит планете Серебряная.
А следовательно, на свет должен появиться только один сверхчеловек. Причем так, чтобы никто не узнал. И никто, кроме нас троих, не узнает. Поверьте, мы с Карлом потратили много часов на обсуждение деталей. Даже люди, находящиеся на орбитальной станции, будут считать вас мужественным героем. И не более того.
Лэмпарт изо всех сил старался скрыть волнение. Его дикая мечта с каждой минутой становилась все реальнее. Делая вид, что ему нужно подумать, он попросил снова наполнить свой бокал. Да, Брокату и Колсону удалось заманить его в свои сети. Только вот ни тот, ни другой никогда не поймут, какие доводы сыграли решающую роль.
– Так все и было. - Новый Джон Лэмпарт взялся за следующее винное яйцо и с удовольствием выпил его содержимое. - Я рискнул и выиграл. Здесь все мое. Целая планета! - Он отбросил скорлупу, окинул взглядом диковинные джунгли и рассмеялся. - Я победил! И не зря целый месяц терпел дикую боль, уколы, процедуры… все! В какой-то момент я решил, что умираю. Может, я и умер, кто знает? Но игра стоила свеч. Старина Лео… - Лэмпарт вспомнил мудрого и доброго старика. - Думаю, он бы понял. Даже несмотря на то, что не имеет ни малейшего представления о последствиях операции. Какие там десять процентов!
Лэмпарт напряг руку, посмотрел, как перекатываются под кожей мускулы, и подумал, что легко справится с двумя могучими мужчинами - как минимум. Он проверял свои возможности в мастерской корабля. Скорее всего, сила выросла на пятьдесят процентов. Приходилось осторожно обращаться с дверями, выключателями, инструментами и прочими хрупкими
вещами. Лэмпарт с грустью вспомнил о Брокате, который оказался мягким и общительным человеком. А вот по отношению к Колсонам, отцу и дочери, он не испытывал ничего, кроме презрения. Оба попытались купить его, завладеть и использовать, словно марионетку. Но в конце концов он победит эту парочку. Замыслам Куколки он уже сумел противостоять!
Лэмпарт встал со ствола упавшего дерева и снова двинулся в путь, спускаясь все ниже и ниже в пропасть. Воздух постепенно нагревался, лес по обеим сторонам тропинки начал медленно меняться. Здесь наверняка полно самых разных опасностей, но Лэмпарт держался настороже и знал, что враг не застанет его врасплох. А вот встретиться еще раз лицом к лицу с жестоким желанием Доротеи сломать его, проглотить, а потом выплюнуть - так она всегда поступала с заинтересовавшими ее мужчинами - он совсем не хотел.
Неделя. Как только все соглашения были подписаны, Колсон потерял к Лэмпарту всяческий интерес. И исчез со сцены. Оргия, устроенная в доме в день приезда Лэмпарта, сыграла свою роль - ни один журналист не обратил внимания на его присутствие. Однако Брокату требовалось взять несколько предварительных анализов и подготовить засекреченную лабораторию. На это ушла неделя. Все происходящее напоминало эпизоды из дешевой пьесы, но ученый настаивал на своем, утверждая, что иначе нельзя. Итак, Лэмпарту пришлось провести неделю в качестве гостя Колсонов. Темноглазая Доротея, не забывшая своих совершенно необоснованных обид и мучимая любопытством, сделала все, чтобы заставить его раскрыться.
– И непременно добилась бы успеха, - признался он деревьям и кустам, - если бы Джон Лэмпарт не вынашивал грандиозных планов, в которых Куколке Колсон не было места. Иначе…
Лэмпарт мрачно ухмыльнулся, вспомнив Доротею, такую разную… Вот она улыбается, пытается очаровать его, бросает вызов, дразнит, задает вопросы о прошлом… завлекает музыкой и танцами и в конце концов в последней отчаянной попытке одержать победу открыто предлагает свое роскошное тело, заявившись ночью к нему в комнату. Вспомнился разговор - Доротея, нисколько не смущаясь наготы, соблазнительно лежала на маленьком диванчике.
– Мата Хари, - сказал он. - Ты о ней наверняка слышала?
– Разумеется. Как ты думаешь, я смогла бы сыграть ее роль?
– Возможно. Но меня всегда занимал один вопрос… как она проделывала свои фокусы? Просто говорила: «Расскажи мне то, что я хочу знать, и в награду я дам тебе самые немыслимые удовольствия»? Или как-нибудь еще? Видишь ли, когда мужчина получает то, к чему стремится, ему больше ничего не нужно. Разве он станет открывать ей свои тайны потом? Следовательно, она заключала сделки сначала. Неужели обманутые не понимали, за кого она их держит, если делает подобные предложения? Предположим, ты выболтал секрет… что мешает ей передумать и послать тебя ко всем чертям? Ты ведь не можешь заставить ее выполнить условия соглашения.
Лэмпарт высказал свои мысли прямо, даже чересчур резко, чтобы Доротея поняла, что именно он имеет в виду, и она рассвирепела. Но один раз, в самый последний вечер, она пала совсем низко.
Веранда, лунный свет, тихая, нежная музыка, льющаяся из дома… И Доротея в шелковом одеянии - таком прозрачном, что оно колыхалось, точно легкая тень. Неожиданно девушка поднесла к его носу раскрытую ладонь.
– Видел такие штуки, Джон?
– Да. - Он замер на месте. - Капсула с возбуждающим средством. Ими пользуются те, кто иначе не может…
– Нужно нажать вот здесь… Ты знаешь, что произойдет, верно?
– Знаю. - Лэмпарт был благодарен вечернему мраку, скрывшему пот, выступивший у него на лбу. - Я не могу тебе запретить… однако я не буду отвечать за свои поступки. И что ты докажешь, Доротея? Что ты получишь? Ты глупа. Ведь это буду не я, разве не так?… Ничего не получится. Никогда! Твои прелести не идут ни в какое сравнение с тем, что меня ждет! Давай нажимай на кнопку, все равно ты ничего не добьешься!
Доротея была далеко не глупа. Она его поняла. И не стала нажимать на кнопку. Последнее воспоминание о ней - белый, яростный, клубящийся во мраке туман. Лэмпарт больше ее не видел. Но тогда он чудом унес ноги.
– Тот парень, что написал: «Ад не видел более страшной фурии, чем оскорбленная женщина», совершенно прав, - громко заявил Лэмпарт.
И тут, чуть поодаль, он заметил дерево - таких ему еще видеть не приходилось. Своими кривыми тонкими ветками, торчавшими в разные стороны, оно напоминало сломанный зонтик, стоящий на небольшой полянке. На дереве росли какие-то плоды - большие, ярко-синие, похожие формой на огурцы.
