Альфред Бестер - Тигр. Тигр!
— Господи! — воскликнул он. — Если не я, так он. Это ведь он схватил меня за горло. Я только защищаюсь.
Он троекратно вознес мольбы к небу, трижды повторяя каждую:
— Господи, не оставь! Ныне, присно и во веки веков. Не оставь! Не оставь! Не оставь!
Дрожь унялась. Он крепко зажал в пальцах капсулу, потом распахнул бронзовую дверь, и перед ним открылось девять ступенек, ведущих к прихожей брачных покоев. Рич щелкнул по медному кубику ногтем большого пальца с такой энергией, будто намеревался запулить его на луну. В тот миг, когда капсула влетела в прихожую, Рич зажмурился. Полыхнуло холодным пурпурным огнем. Словно тигр, Рич бросился вверх по ступенькам к прихожей. Двое из охраны, обслуживающей особняк «Бомон», словно окаменели на скамейке. Их челюсти отвисли, глаза не видели ничего, сознание отключилось.
Если кто-нибудь войдет, пока он здесь, и обнаружит охранников в таком состоянии, Разрушение неминуемо. Если охранники очнутся, пока он здесь, Разрушение неминуемо. Чем бы ни кончилась игра, ставка — Разрушение. Оставив за порогом последние крохи благоразумия, Рич толкнул дверь и вошел в брачные покои.
Глава 5
Рич оказался в сферической комнате, напоминавшей сердцевину исполинской орхидеи: золотистая чашечка пола, изогнутые лепестки стен. Все в комнате: стулья, столики, кушетки — тоже было золотое или под цвет лепестков. Но комната была старая, лепестки выцвели и облупились, между стертыми золотыми плитками виднелись щели. На одной из кушеток лежал старик, высохший и хилый, как увядший сорняк. Этот вытянувшийся, будто труп, старик был де Куртнэ.
Рич в гневе хлопнул дверью.
— Неужели сам подох, мерзавец? — вскрикнул он. — Быть этого не может.
Старик привстал, внимательно в него вгляделся, вдруг заулыбался и с усилием поднялся с кушетки.
— Ага, еще живой, — обрадовался Рич.
Де Куртнэ, продолжая улыбаться, шагнул к Ричу, простирая к нему руки, как библейский старец, встречающий блудного сына. Опешивший Рич проворчал:
— Вы что, глухой?
Старик отрицательно покачал головой.
— Вы говорите по-английски! — крикнул Рич. — Вы слышите мои слова? Что вы дурачитесь? Я — Рич. Рич из «Монарха».
Де Куртнэ кивнул, все еще улыбаясь. Его губы беззвучно шевелились. На глазах неожиданно заблестели слезы.
— Что с вами, черт возьми, творится? Я — Бен Рич. Бен Рич! Вы меня знаете? Отвечайте же.
Де Куртнэ снова помотал готовой и указал на свое горло. Он опять зашевелил губами. Послышался какой-то хрип, и тихо-тихо, будто сыплется песок, зашелестели слова:
— Бен… Милый Бен… Так долго ждал… А теперь… Не могу говорить. Горло… Не могу говорить.
Де Куртнэ снова потянулся, чтобы обнять его.
— Фу, черт! Отцепитесь от меня, идиот вы безмозглый!
Рич надвинулся на него, ощетинившись, как хищник; убийство бурлило в его крови.
Де Куртнэ с трудом выговорил:
— Милый Бен…
— Вы знаете, зачем я здесь. Чего же вы мне голову морочите? Хотите обольстить меня? — Рич рассмеялся. — Ловкач. Неужели вы подумали, что я размякну от вашего маразматического хлюпанья?
Он размахнулся и влепил де Куртнэ пощечину. Старик отлетел от удара назад и свалился в красное, как рана, кресло — лепесток багровой орхидеи.
— Послушай, ты! — Рич подошел к де Куртнэ вплотную и, нагнувшись над ним, стал бессвязно кричать: — Я жду расплаты много лет. Я хочу получить чистоганом, а ты подсовываешь мне Иудин поцелуй. А может быть, убийцам тоже подставляют другую щеку? Если да, то обнимемся, брат душегуб. Облобызаем смерть. Возлюбим ее. Да пребудет на нас благочестие, и позор, и кровь, и… Нет. Постой. Я…
Он замолк и по-бычьи затряс головой; исступление давило его, как тугой недоуздок сдавливает шею быка.
— Бен, — в ужасе прошептал де Куртнэ, — послушай, Бен…
— Десять лет ты держишь меня за горло. Мы друг другу не мешали, ты и я, «Монарх» и де Куртнэ. Нам не было тесно ни во времени, ни в пространстве, но тебе хотелось моей крови. Хотелось слопать меня. Угробить. Хотелось все прибрать к своим поганым загребущим лапам. Человек Без Лица!
Де Куртнэ недоуменно покачал головой.
— Нет, Бен, нет…
— Какой я тебе Бен? Тоже мне друг-приятель нашелся! На той неделе я предоставил тебе последний шанс с достоинством выбраться из этой грязи. Я, Бен Рич. Я просил о согласии. Я умолял тебя покончить дело миром, стать моим компаньоном. Умолял, как перепуганная истеричка. Отец, будь он жив, в лицо бы мне плюнул. Да и не только он. У нас в роду такого срама еще не было. И все же я просил тебя о мире. Так? Так или нет? — в бешенстве допытывался он у де Куртнэ. — Отвечай!
Побелевший от страха де Куртнэ ошеломленно глядел на него. Наконец он прошептал:
— Да. Ты просил, я согласился.
— Что ты сделал?
— Согласился. Я ждал этого столько лет. Конечно, согласился.
— Ах, ты согласился!
Де Куртнэ кивнул головой. Его губы беззвучно выговорили буквы: WWHG.
— Что ты там лопочешь? WWHG? И это значит «согласился»?
Старик снова кивнул.
Рич расхохотался.
— Жалкий старый лгун! Это отказ. Решительный и окончательный отказ. Объявление войны.
— Нет, Бен…
Протянув руку, Рич рывком поставил де Куртнэ на ноги. И хотя старик так исхудал, что стал легким как перышко, Ричу почему-то показалось, что на его руке повис невыносимо тяжкий груз, а прикосновение к коже де Куртнэ обожгло ему пальцы.
— Что ж, значит, война? Война и смерть?
Качая головой, де Куртнэ пытался что-то объяснить ему знаками.
— Ты сам отверг сотрудничество. Ты отверг мир. Значит, остается смерть. Таков твой выбор.
— Бен… Нет.
— Ты согласишься на мои условия?
— Да, — прошептал де Куртнэ. — Да, Бен. Да.
— Ты лгун. Ты жалкий старый лгун. — Рич засмеялся. — Но ты опасный тип. Я тебя раскусил. Вон какой придумал фокус. Изображаешь слабоумного, а простаки на это ловятся. Только меня не поймать. Ни за что не поймать…
— Я не… враг тебе, Бен.
— Это верно, — отрезал Рич. — Ты больше мне не враг, ты — покойник. С того мгновения, как я вошел в этот цветочный гроб, ты — покойник. Человек Без Лица! Ты в последний раз слышишь мой крик. Тебе конец!
Рич выхватил из кармана револьвер. Нажал на кнопку, и оружие раскрылось, будто расцвел стальной цветок. Де Куртнэ тихо застонал и в ужасе попятился. Рич подошел к нему, схватил, зажал в тиски. Де Куртнэ дергался, тщетно пытаясь освободиться, и умоляюще смотрел ему в лицо остекленевшими, слезящимися глазами. Рич запрокинул его голову. Чтобы осуществить свой план, он должен был выстрелить прямо в рот де Куртнэ.
