Андрей Балабуха - Распечатыватель сосудов, или На Моисеевом пути
С крушением матриархата изменился мир. И чтобы сохранить власть, женщинам пришлось изменить саму ее природу. Из явной — сделать тайной. Зародыш такой власти уже был — жрицы Йомалы. Они постепенно создали свой тайный орден. Причем самым страшным в этом обществе была его таинственность, закрытость. Членом Йомалатинтис могла оказаться твоя мать, сестра, жена, дочь. Рука Йомалатинтис была неуловимой и жестокой. Никому не дано было знать, кто нанесет удар, неожиданный и непредсказуемый. И хотя Йомалатинтис просуществовал не так уж долго, от силы лет двести-триста, и подобно всем подобным социальным образованиям оказался не слишком эффективным, мне думается порой, что искони свойственное нашему народу уважение к женщине уходит корнями в этот древний страх. А теперь — спрашивай.
Увы, ответы на интересовавшие меня вопросы следовало искать отнюдь не в эпохе крушения матриархата. Но когда я сказал об этом, Айн как-то странно улыбнулся.
— Чаще всего отсутствие ответа означает неумение поставить вопрос.
— Нахал! На правах старой дружбы заявляю об этом прямо.
— Я тоже сказал прямо. И плесни-ка мне еще кофейку.
— С удовольствием.
Я налил Айну кофе, принос из холодильника новую бутылку «боржоми», а думал тем временем, что вопроса и впрямь поставить не могу. А почему, собственно?
— Понимаешь, вчера один человек предостерег меня от Йомалатинтис. Поскольку отправляться в одиннадцатый век я не собираюсь, то ни лекция Бруммана, ни вся твоя премудрость, похоже, оказываются ни при чем.
— А ты уверен, что вся? — поинтересовался Айн.
И тут до меня дошло.
— Постой! Ты сказал — на всем протяжении истории? То есть… Да нет, ты же сам говорил, что они просуществовали не слишком долго!
— Вот ты и попал в точку, Марк.
— Выходит, Йомалатинтис существует? Снова?
— Этого я не говорил.
— А что же?
— Что есть некоторые косвенные — не данные даже, а так, намеки и полунамеки, позволяющие допустить подобное. Конечно, это уже иной Йомалатинтис. Но название выбрано не случайно — он тоже из тайных тайных обществ. Иначе это были бы не подозрения. Была бы информация.
— Так какого же черта ты столько времени водил меня за нос?
— Во-первых, чтобы подразнить некоего сыщика, который вспоминает о своих приятелях раз в семь лет, да и то по делу. А во-вторых, потому что ты сам молчал. Предостережение, о котором ты говоришь — еще одно подтверждение существования Йомалатинтис. Гипотетического, уточним, существования. И наконец, в-третьих, я думал, что этим все-таки интересуется полиция, а не частные сыщики.
— Я интересуюсь исключительно пропавшим без вести человеком.
— Ясно.
— Ладно, Айн. Давай попробуем разобраться вместе.
— А как же профессиональная тайна?
— Мы не станем ее нарушать. Мы просто поговорим о некоей ситуации. Идет?
И мы стали разбираться.
За время нашего военного совета Айн дважды звонил домой. Он старался говорить потише, а я, естественно, не прислушивался. Около восьми он отставил очередную чашку кофе (его кофеемкость еще в студенческие годы вошла в легенду, помнится, на пари он выпил однажды тридцать девять чашек — и остался жив!), посмотрел на меня и спросил:
— Ну как, на сегодня все? Учти, если я еще нужен, то — вот он я. Пусть даже Эльза сделает из меня фарш для своих фирменных зраз. Но, по-моему, мы иссякли.
С этим нельзя было не согласиться.
— Тогда — до завтра? Мы с Эльзой будем ждать. Скажем, к шести. И с детьми познакомлю.
— У тебя есть дети?
— Двое. Мальчишки.
— Высоко же ценится труд историка!
— Сам удивляюсь. Но факт, как говорится, в детской. Сорванцы — жуть. И взглянуть на живого частного сыщика им… Да за это они у меня неделю манную кашу есть будут! Так мы ждем?
— Прости, не получится завтра.
Айн удивленно вскинул брови.
— Но мы же договорились! Сегодня — дела, а завтра…
— И завтра у меня будут дела. Видишь ли, для меня Йомалатинтис — но академический интерес.
— Вот оно что, — Айн нахмурился. — Ты уверен, что я больше ничем не могу тебе помочь?
— Уверен. По крайней мере — сейчас. А там видно будет, если понадобится — позвоню. Или когда кончу дело. Договорились?
— Ну смотри, Марк, если опять позвонишь через семь лет, я тебя безо всяких стрел Йомалы! Понял?
— Позвоню, в самые ближайшие дни позвоню, — пообещал я. Совершенно искренне пообещал.
— Слушай, а пистолет у тебя хоть есть? — всполошился вдруг Айн. Сам понимаешь, не игрушки…
Я от души расхохотался.
— Младенец, — сказал я, — кто же позволит частному, понимаешь, частному сыщику носить оружие? У нас на сей счет законы ох как строгие. Да ты не беспокойся, оружие мне не понадобится.
— Точно?
— Абсолютно.
— Ну тогда удачи тебе, Марк. И помни — жду. Оставшись один, я завалился на диван и стал думать. Подумать было о чем.
VII
Когда в голове у меня сложился план действий, я позвонил Магде.
— Какие у тебя планы на выходные, боевая подруга?
— А что вы можете предложить, Марк?
— Увы, только работу. Скорее всего, на оба дня. И притом круглосуточно. Но сверхурочные, естественно, с меня.
— Идет. Когда надо быть?
— Знаешь, как говорят в таких случаях? Вчера.
— Ясно. Буду через сорок минут. Устроит?
— Вполне. И не забудь права.
В ожидании Магды я еще раз прикинул все детали. Вроде бы сходилось. Если сойдется в действительности, мне будет что написать в завтрашнем отчете господину Пугоеву. Но, как говорят англичане, чтобы приготовить рагу из кролика, надо иметь хотя бы кошку. А пока у меня были только идеи и предположения, пусть даже убедительные и правдоподобные. Что ж, попробуем поймать кошку.
Через коммутатор «Детинца» я соединился с квартирой Риты Лани. Она сняла трубку так быстро, словно сидела у телефона и ждала звонка.
— Здравствуйте, Рита. Это Марк Айле, частный сыщик. Помните?
— Я вас узнала. По голосу.
Ну конечно, профессиональный слух…
— Я закончил дело.
— Вы нашли Виктора? — спросила она странно ровным, напряженным голосом.
— Нет. Но я нашел неопровержимые доказательства его смерти.
На этот раз она все-таки вскрикнула.
— Примите мои соболезнования, — сказал я как мог официальнее. Такие интонации позволяют легче врать. И повесил трубку.
Я ожидал, что она перезвонит. Чтобы узнать мой номер, ей могло понадобиться максимум минут пять. Но прошло четверть часа, а звонка не было.
Магда появилась с обычной пунктуальностью — ровно через сорок минут.
