Филип Дик - Солнечная лотерея
— Мы еще увидим их позднее, — сказала Элеонора. Она дрожала. — Он заставил меня покрыться гусиной кожей. Итак? — Она улыбнулась, не отпуская руки Бентли. — Что вы о нем думаете?
— Он не произвел на меня никакого впечатления.
Из группы, окружавшей Веррика, раздался полный энтузиазма голос Мура. Бентли раздраженно отодвинулся на несколько шагов.
— Куда вы? — спросила Элеонора.
— Я возвращаюсь.
Эти слова вырвались у него сами собой.
— Куда? — Она постаралась улыбнуться. — Дорогой мой, я не могу больше вас прозондировать. Я лишилась всего этого.
Она приподняла свою огненно-рыжую шевелюру и показала Бентли два серых от свинца мертвых кружочка на девственной коже вокруг ушей.
— Я вас не понимаю. Отказываться от этого дара, с которым вы родились…
— Вы говорите, как Бейкмак. Если бы я осталась с группой, я должна была бы использовать эту мою способность против Риза. Поэтому, что мне оставалось делать? — Ее взгляд был полон невыразимой печали. — Вы знаете, что это на деле означает? Это как если бы я лишилась зрения. Вначале я долго выла и плакала. Я не могла к этому привыкнуть. Я была полностью раздавлена.
— А теперь?
— Я это переживу. Раз это все равно непоправимо, не стоит об этом думать. Не будем больше об этом, дорогой. Это называется Метановый бриз. Я думаю, что на Каллиосто атмосфера состоит из метана.
— Вы уже были в космических колониях? — спросил ее Бентли. Он смочил губы ароматной жидкостью. Она была очень крепкой. — Вы видели когда-нибудь рабочее поле или колонии скваттеров после прихода полицейского патруля?
— Нет, — ответила Элеонора. — Я никогда не покидала Землю. Я родилась девятнадцать лет назад в Сан-Франциско. Все телепаты родом из этого города. Во время Финальной войны экспериментальные установки Ливермора были разрушены советскими ракетами. Выжившие были серьезно облучены. Мы все происходим из одной семьи: Ирла и Верны Филипс. Все члены Корпуса — родственники между собой. Меня воспитывали, развивая всячески это свойство: таково было мое предназначение.
Несмело раздались робкие звуки музыки, издаваемые музыкальным роботом: случайные сочетания непредсказуемых, постоянно меняющихся гармонических тональностей, недоступные прослеживанию человеческим умом. Несколько пар небрежно танцевали. Группа людей оживленно спорила.
Бентли уловил несколько реплик:
— Он объявился, выпущенный лабораторией в июне.
— Вы наденете брюки на кошку? Это бесчеловечно.
— Достичь в какой-то степени этой скорости? Лично меня устраивает добрый старый суб-С.
Около двойной двери несколько человек, отупевших от усталости, с пустыми глазами и вялыми ртами, собирали свои вещи, готовясь уйти.
— Это всегда так, — сказала Элеонора. — Когда женщины останавливаются, чтобы попудриться, мужчины начинают ссориться.
— Что делает Веррик?
— Послушайте его!
Его глубокий голос перекрывал шум разговоров. Понемногу все смолкли и стали слушать. Люди с напряженными и суровыми лицами собрались вокруг распалившихся Веррика и Мура.
— Мы создаем свои собственные проблемы, — утверждал Веррик. — Они не более реальны, чем проблемы обеспечения продовольствием или излишка рабочей силы.
— Как это так?
— Система полностью искусственная. Игра в Минимакс была создана двумя математиками в ходе первой фазы Второй мировой войны.
— Открыта, а не создана, — поправил Мур. — Они увидели, что социальные ситуации аналогичны играм, заключающим в себе стратегии, как, например, покер. Система, подходящая в покере, оказывалась годной и в реальной ситуации типа деловых отношений или войны.
— Все различно, — раздраженно ответил Мур. — В случайной игре не пытаются сознательно обмануть соперника. В покере, наоборот, каждый игрок использует стратегию блефа — ничего не значащие жесты, ложные объявления, чтобы обмануть других насчет своего положения и своих замыслов. В результате ложных указаний ему удается заставить их поступать неверно.
— Как, например, говорить, что у него хорошие карты, когда это неправда?
Мур не обратил внимания на вопрос Лоры и повернулся к Веррику.
— Итак, вы отрицаете, что общество развивается, как стратегическая игра? Минимакс был блестящей гипотезой. Он дал нам научный, рациональный метод для выявления какой-нибудь стратегии и преобразования стратегической игры в случайную игру, к которой применимы статистические методы точных наук.
— В это же время, — проворчал Веррик, — эта проклятая система безо всякого основания выбрасывает человека наружу и сажает на его место осла, дурака, сумасшедшего, выбранного случайно, даже без учета его класса и его способностей.
— Конечно, — воскликнул Мур. — Наша система полностью базируется на Минимаксе. Она заставляет всех людей играть в игру Минимакса под постоянной угрозой потерпеть фиаско. Мы должны отказаться от всяческого мошенничества и действовать абсолютно разумно.
— Нет ничего разумного в непредсказуемых скачках, — вспылил Веррик. — Как может быть разумным механизм, подчиняющийся воле случая?
— Случайный фактор есть функция от полностью рациональных аргументов. Ничто не может противопоставить стратегию этим непредсказуемым скачкам. Можно только принять случайный метод: хороший анализ статистической вероятности нескольких событий и затем пессимистическое положение о том, что все равно, какой план будет осуществлен. Априорное сознание того, что все может быть разоблачено, освобождает вес от опасности быть раскрытым. Если вы действуете случайно, ваш соперник никак не может вас раскрыть, поскольку вы сами не знаете, что вы будете делать.
— Результьтат: мы все стали суеверными кретинами, — парировал Веррик. — Весь мир пытается трактовать знаки и предзнаменования, полеты белых ворон и появление телят с двумя головами. Мы все зависим от соли случая и теряем чувство реальности, потому что не можем составить никакого плана.
— А как бы мы могли его сделать с группой телепатов? Они прекрасным образом контролируют пессимистические предвидения Минимакса, они раскрывают всю вашу стратегию в тот самый момент, когда вы только начинаете играть.
Веррик ткнул пальцами в свою мощную грудь.
— У меня нет амулетов вокруг шеи. Ни лепестков розы, ни помета леопарда, ни слюны совы. Я веду ловкую игру, а не случайную. При ближайшем рассмотрении, быть может, у меня даже нет никакой стратегии. Я никогда не доверяюсь теоретическим абстракциям. Я действую эмпирически, делаю то, что требуется в каждой конкретной ситуации. Ловкость — вот что требуется. И у меня она есть.
