Андрей Фролов - Падение «Хрустального Бастиона»
– Да мне наплевать, малыш, не за тобой пришел, – хрипло, очень-очень негромко просипел Покрышкин, поднимая наркомана за грудки и поднося к своему лицу. – И на Варлока я чихал, это я наугад… В вашей гнилой тусне таких погремух, как дерьма за баней… А вот если ты сейчас не заткнешься, дитя цветов, я с тебя лицо срежу кухонным ножом, ясно?
Резким рывком подняв побледневшего и притихшего юношу на ноги, он предельно быстро и профессионально обыскал его мешковатую одежду. Вышвырнул в угол новенькую музыкальную АйПи-приставку, без жалости бросил за ней крохотный АйПи-передатчик с возможностью проекции видео. Удерживая жертву на весу, свободной рукой открыл полупустой шкаф с верхней одеждой.
– Ты будешь сидеть тут. Два часа. Выйдешь раньше или попытаешься позвать на помощь, гаденыш, прострелю тебе коленные чашечки. Это ясно? – все это Павел сказал наркоману прямо в глаза, уже посветлевшие от улетучившегося дурмана.
В ответ тот что-то просипел, лихорадочно мотая головой в знак согласия, отчего копна прически смешно задергалась. На его щеке, багровея с каждой секундой, расплывался след удара.
Больше не обращая на паренька никакого внимания, Покрышкин зашвырнул его в шкаф, словно старую тряпку. Захлопнул зеркальную створку, щелкнул задвижкой. Только теперь обернулся на Алексея, истуканом привалившегося к двери… и вдруг подмигнул как ни в чем не бывало.
Морщины на лице шефа задвигались, когда лицо расплылось в улыбке, но в этот раз Матвеев не поверил переменам. В том, что угрозы наркоману были игрушечными и театральными, сейчас его не могла убедить ни одна улыбка на свете.
Приложив палец к губам и не переставая ухмыляться, Павел выглянул в коридор. Справившись с возбуждением, охватившим его после вторжения и скоротечной драки, осмотреться в квартире заставил себя и Алексей.
Хоромы были и правда царскими, под стать подъезду и всему дому. Просторный коридор, совершающий как минимум два поворота, двери в обеденную зону и три комнаты, лестница на второй этаж квартиры. Рассматривая дорогие обои, Леша не удержался и даже покачал головой, оценивая благосостояние хозяев. Вход в кухню был оформлен в виде римской арки с лепными колоннами, потолок украшали незатейливые, но очень гармоничные и приятные взгляду узоры.
Свет горел почти везде, выдавая полнейшее безразличие хозяев к государственным законам экономии электроэнергии. Из соседней комнаты и со второго этажа неслась музыка, разная, но одинаково громкая. В дальней комнате было темно, но уже знакомое мерцание выдавало работающие там дисплеи. В воздухе витал дым и сигаретный и наркотический. Еще пахло какой-то едой, определенно прокисшей.
Поманив напарника за собой, Покрышкин двинулся в кухню. Он опять напоминал Матвееву скупой на жесты автомат или сжатую пружину, готовую ударить в любой момент. Заглянул, быстро возвращаясь за угол, но затем спокойно вошел и с любопытством осмотрел лепнину арки.
Кухня была огромной, способной уместить внутри чуть ли не всю квартиру Матвеева. Разделенная дизайном и мебелью на несколько зон, она казалась настоящим раем для тех, кто любит и умеет готовить. Но с первого же взгляда становилось понятно, что местные жители к таковым не относятся.
Повсюду валялись картонные упаковки от пиццы, чипсов, пустые коробочки китайской еды, немытые тарелки, целлофановые пакеты. На огромном столе засыхали крошки хлеба, недоеденные корки покрывал тонкий налет плесени, на тумбах громоздились немытые стаканы. Гору столь же грязной посуды Леша рассчитывал найти и в раковине, но ее там не оказалось. Назначение мойки, отчего Павел лишь хмыкнул и покачал головой, сменили вовсе – кран был выкручен, а сама емкость щедро, почти до верха, засыпана разноцветными таблетками. Кормушка для наркомана – хоть горстями черпай…
Осмотрев пустую кухню, Покрышкин вернулся в коридор, внимательно прислушиваясь к доносящимся из комнат звукам. Теперь сквозь громкую музыку, летящую из-за ближайшей приоткрытой двери, были слышны голоса и смех. Повернувшись к напарнику, Павел уверенно поднял вверх четыре пальца. А затем по-хозяйски толкнул створку и вошел внутрь.
Сначала никто даже не понял, что произошло. Четыре молодых человека, как и угадал Павел – три парня и девушка, – по-прежнему болтали между собой, развалившись на удобных лежаках. Больше мебели в комнатушке не было – только лежаки и картонные коробки, наполненные какими-то свертками. Играла музыка. В центре дымился агрегат, напоминающий кальян.
Но затем Покрышкин нагнулся, рывком выдергивая из розетки шнур питания музыкальной станции, и в комнате стало удивительно тихо. Леша, безмолвной тенью застывший за плечом шефа, старался сдерживать растущее волнение.
Четыре пары глаз уставились на невысокого крепкого мужчину в лётном шлеме, появившегося на пороге. Изучали, пытаясь понять, кто перед ними и чего хочет. Напряжение, вмиг сгустившееся в помещении, было таким ощутимым, что Матвееву стало трудно дышать. Все его чувства обострились, и теперь ему казалось, что он способен в мельчайших деталях, как под микроскопом, рассмотреть лица сидящих перед ним наркоманов. Он видел их тяжелые веки, крупные поры кожи, похожие на кратеры, расширенные зрачки и помутневшие белки глаз. В этих глазах он вдруг прочитал удивление и страх.
– Ну и кто тут за старшего?! – одной фразой вдребезги разбивая сковавшее всех оцепенение, отчеканил Покрышкин. – Кому вопросы задавать?
Молодые люди после этого словно очнулись от транса. Девушка вскрикнула, закрывая рот ладошкой, сутулый паренек в обвислой майке отодвинулся от Павла, его сосед зачем-то замотал головой, а четвертый – плечистый юноша с нагловатым лицом, вдруг принялся подниматься с лежака.
– А ты ваще кто такой, папаша?! – тягуче и с вызовом начал он. – Ты ваще вникаешь, какого?..
Больше он сказать ничего не успел. Матвеев даже не смог заметить, как в руке шефа оказался «Шершень», но в комнате вдруг прозвучал глухой хлопок, а в плече любознательного наркомана появилась полая игла. Тот сонно взглянул на нее, силясь что-то сказать, но затем повалился навзничь, упав прямо на девчонку.
Она от неожиданности и страха вскрикнула в полный голос, и по комнате тут же пронесся хлопок второго выстрела. Застонав, девушка попыталась выдернуть из своего бедра иглу транквилизатора, но тут же брезгливо отдернула пальцы, скривившись. Голова ее запрокинулась, и наркоманка мирно обмякла под боком у нагловатого парня.
Убедившись, что оба находятся в глубокой отключке, Покрышкин присел на корточки, стволом пистолета почесывая ухо под шлемом. Он не смотрел ни на кого конкретно, но оба оставшихся в сознании торчка замерли, как кролики под взором змеи.
