Николай Муханов - Пылающие бездны
В точке подъема, на Гималаях, в это время царила ночь. Аппарат высоты показывал 50.000 километров над поверхностью Земли.
— Сделаем «обход» Земли в восточном направлении, — предложил Гени.
— Да, это будет не лишнее, — согласился Оро-Бер.
Колоссальный абрис Земли в это время плыл внизу бледно-пепельным пятном неправильной формы, с более светлым восточным краем, закрывая почти половину черного полога неба, обильно испещренного разноцветными, не мерцающими точками. Сияние на востоке быстро увеличивалось. Ярко выделился гигантский радужный серп. Безформенное пепельное пятно расползалось вширь. Более светлое его ядро, в виде сдавленного круга, как крепнущая стальная пружина, разжималась, принимая округлые очертания. Еще несколько секунд — и радужный серп достиг нестерпимой яркости. Вот он на момент вспыхнул ослепительным огнем и стал гаснуть. Из огненного моря выплыл небольшой кроваво-красный диск, повисший в зияющей черноте неба, — взошло солнце.
Машина людей обгоняла плетущуюся черепашьим шажком старушку-Землю.
Внизу, ровным, темно-синим бархатом проплыл Тихий океан, сверкнули под солнечными лучами части разорванного на двое материка Америки и быстро ускользнули из под ног.
Красный, лишенный лучей, шар солнца, торопливо миновав зенит, падал куда-то вниз. Вот он снова погрузился в земную атмосферу, на момент зажег ослепительный пожар и исчез за быстро тающим гигантским полукружием.
В несколько минут сутки миновали и наступила снова ночь.
— Все, как обычно, и ничего нового, — проговорил, позевывая, ученый.
— Ну, а пока старушка-Земля плетется своим проторенным путем, я, полагаю, будет не лишним проведать ее подневольного спутника, — шутливо сказал Гени. — Вы как смотрите на это, учитель?
— Пусть будет так. Эта Луна для нас — настоящая Ахиллесова пята. Возможно, что неприятель, действительно, обратит на нее сугубое внимание.
Санаэрожабль, увеличив ход, направился к Луне, серебристым диском висевшей на черном фоне.
Для находившихся внутри сигары получалось впечатление полной неподвижности, и только измеритель скорости отмечал па светящемся циферблате, что закон инерции преодолевается успешно и скорость движения машины увеличивается прогрессивно.
Вокруг стоял абсолютный мрак, как будто все окружающее было задернуто густым черным покрывалом, изрешеченным тысячами крошечных, спокойных, немигающих отверстий. Человек, незнакомый с обстановкой, даже при самой пылкой фантазии, не мог бы себе представить, что эти пулевые отверстия — звезды, — такие живые, ласково манящие с Земли и такие жалкие, ничтожные отсюда.
Диск Луны заметно рос и увеличивался по мере движения вперед. Позади за кормою корабля, заполнив собою едва ли не четверть горизонта, плыл другой бледно-туманный диск. Он быстро уменьшался в объеме и по мере уменьшения один его край вырисовывался яснее.
Скоро настал момент, когда оба диска сравнялись в величине, ив то время, как впереди лежащий, неудержимо ширясь и все ослепительнее сверкая, как бы падал вниз, — лежащий позади, тускнея, поднимался к зениту.
Роне Оро-Бер и Гени Оро-Моск сидели в покойных креслах, погруженные каждый в свои думы.
Навстречу им плыло, неудержимо разбухая, круглое, слегка сплющенное тело, неравномерно, освещенное, с изодранными краями, все испещренное яркими воронкообразными арабесками, — как будто густо усыпанное гвоздями с огромными блестящими, но помятыми шляпками.
Скоро это тело заслонило весь горизонт и как-то незаметно наступил момент, когда слабо ощутилось падение машины вниз.
Проверив могучую заградительно-сторожевую линию судов, начальник флота отдал по хаосографу последние распоряжения.
— Момент, когда наш молчаливый Спутник находится между Землей п Марсом. Хотя и ненадежный, а все же — щит, — заметил ученый.
Гени взглянул на светящийся хронометр.
— Абсолютное время показывает 23 ч. 50 м. Через десять минут должно начаться наше наступление.
— Наше присутствие здесь необходимо? — спросил Роне.
— Нисколько. Я отдал все нужные распоряжения, — ответил начальник флота.
— Тогда — вперед!
Машина, наподобие юркого спутника, понеслась, огибая планету.
Светлые арабески на Луне танцовали бешеный танец, переливаясь как в калейдоскопе и постепенно угасая. Скоро на месте диска осталось слабо светящееся матовое пятно неправильной, расплывчатой формы.
— Оборотная сторона медали! — сказал шутливо ученый.
— Да. Вечные снега, которые с момента своего образования не видели ни одного солнечного луча, — отозвался Гени.
Старик рассмеялся:
— Мне пришла в голову забавная мысль, мой друг. Что, если бы поэты древности, исписавшие томы о красоте царицы ночей — Луны, могли увидеть свою возлюбленную в таком ночном неглиже, так сказать, как вы полагаете, это не остудило бы их пылких чувств?
Гени засмеялся в свою очередь.
— Ваша мысль, учитель, подтверждает лишний раз старую философскую истину, что в мире — «все относительно».
Глава двенадцатая.
Похороны в безвоздушном пространстве.
— 500.000 километров от Земли, — сказал Гени Оро-Моск, следя за измерителем пространства.
— А, наша заградительная линия! — отозвался ученый, выходя из задумчивости.
— Проверим расположение истребителей!..
Начальник флота перешел в соседнее отделение, ученый последовал за ним.
Там, занимая собою целую стену, слабо светился жемчужный экран, в центре которого плыли два сферические тела неравной величины.
Гени и Оро-Бер поместились у аппарата перед экраном и надели на глаза специальные окуляры.
Тела отодвинулись в глубь, выросли и стали отчетливее. Теперь каждый без труда узнал бы в них Землю с ее спутником. Вокруг планет, на равном друг от друга расстоянии, пестрела целая гирлянда точек.
— Все на месте! — с удовлетворением констатировал начальник; флота. Теперь взглянем, что делается у неприятеля.
Поворот рычага — картина исчезла. На месте ее появилась новая.
Ярко сверкнула замысловато разграфленная планета, с близко плывущими около нее двумя крошечными спутниками.
На стороне Марса, обращенной к Земле, был день. Увеличив систему до желаемой величины и яркости, наблюдатели увидели картину сильного оживления, царившего в стане неприятеля. Там и здесь, бросая скользящие тени на поверхность планеты, проносились, как бы легкие тучки: это эскадрильи воздушных кораблей проделывали свои, быть может, последние эволюции.
