Грег Иган - Темные целые
А если бы наша группа невольных заговорщиков передала это бремя правительствам в Канберре, Цюрихе, Пекине? Действительно ли тогда наступил бы мир? Или мне просто захотелось, чтобы еще больше рук обагрилось той же кровью, лишь бы разделить с кем‑то нашу вину?
Идея пришла ко мне словно ниоткуда, сметя все прочие мысли.
— А есть хоть одна причина, по которой та сторона должна оставаться на связи?
— На связи с чем? — удивился Кэмпбелл.
— С собой. Я о топологической связи. Они наверняка могут пронзить границу чем‑то наподобие иглы, а потом извлечь ее, оставив своеобразный «пузырь» измененных значений истинности: нечто вроде форпоста на нашей стороне с идеально гладкой поверхностью, которая делает ее непроницаемой. Правильно?
— Возможно, — согласился Юэнь. — Если мы соорудим такое совместно, то возможно.
— Тогда вопрос сводится к тому, сумеем ли мы найти место, где это можно проделать таким образом, чтобы результат полностью уничтожил шанс использовать метод Тима — и при этом не навредив любому процессу, который нам нужен для выживания?
— Твою мать, Бруно! — счастливо воскликнул Кэмпбелл. — Мы дадим им одно маленькое Ахиллово сухожилие, которое они могут перерезать… и потом им уже не надо будет нас бояться!
— Чтобы вывести железное доказательство чего‑то подобного, понадобится несколько недель, а то и месяцев, — заметил Юэнь.
— Тогда нам пора за работу. И хорошо бы передать Сэму первое же правдоподобное предположение, чтобы и они смогли пустить в ход свои ресурсы и помочь нам с доказательством.
Элисон снова вышла на связь и встретила это предложение с настороженным одобрением. Я проехался по округе, пока не отыскал тихое кафе. Система безналичных расчетов все еще не работала, а у меня не осталось наличных, но официант согласился принять в оплату номер моей кредитной карточки и мое письменное разрешение снять с нее 100 долларов — все, что от них останется после расчета за съеденное и выпитое мною, станет его чаевыми.
Я сидел в кафе, отгородившись от всего мира и погрузившись в математику. Иногда каждый из нашей четверки работал над отдельной задачей, а порой мы объединялись по двое, вытаскивая друг друга из тупиков и канав. Имелось бесконечное число вариаций, которые можно было внести в алгоритм Кэмпбелла, но час за часом мы снижали их количество на уровне концепции, отыскивая в ней то общее, без чего никакая версия оружия не смогла бы обойтись.
К четырем утра у нас имелась сильная гипотеза. Я вызвал Сэма, и объяснил, чего мы надеемся достичь.
— Это хорошая идея, — сказал он. — Мы ее обсудим.
Кафе закрылось. Я посидел в машине, опустошенный и вымотанный, затем позвонил Кейт — узнать, где она. Одна парочка подвезла ее почти до Пенрита, а когда их машина остановилась, Кейт прошла остаток пути до дома пешком.
* * *
Почти четыре дня я провел (когда не спал), сидя за столом и наблюдая, как по карте дефекта очень медленно ползет красная волна. Изменение цвета происходило не просто так — прежде чем каждый пиксель становился красным, двенадцать отдельных компьютеров должны были подтвердить, что участок границы, который этот пиксель отображал, стал плоским.
На пятый день Сэм отключил свои компьютеры и позволил нам предпринять атаку с нашей стороны на узкий коридор, связывающий большую часть той стороны с маленьким анклавом, который теперь окружал нашу Ахиллесову пяту. Мы не пострадали бы от любой реальной потери важнейшей арифметики, если бы этот тонкий волосок остался, но сохранение коридора одновременно маленьким и непроницаемым оказалось невозможным. Исходный план был единственным путем к окончательности: чтобы запечатать границу наглухо, та сторона не может оставаться связанной со своим ответвлением.
На следующей стадии обе стороны работали совместно, чтобы запечатать анклав полностью, сглаживая шрам в том месте, где была перерезана тянувшаяся к нему пуповина. Когда задача была завершена, он появился на карте в виде отполированного рубина. Теперь никакой известный процесс не сможет изменить его форму. Метод Кэмпбелла мог пробить его границу, не касаясь её, проникнуть внутрь, чтобы изменить его изнутри — но именно метод Кэмпбелла этот драгоценный камень и исключал.
На другом конце исчезнувшей пуповины взялись за работу машины Сэма, сглаживая дефект. К раннему вечеру эта работа тоже была завершена.
В границе остался только один крошечный дефект: горстка теорем, обеспечивающих связь между сторонами. Наша четверка часами спорила о его судьбе. Пока эта морщинка сохранялась, в принципе ее можно было использовать, чтобы раскрутить все обратно и опять сделать всю границу подвижной. Верно и то, что, по сравнению с границей в целом, будет относительно легко контролировать и защищать столь небольшой участок, но длительный и грубый напор компьютерных вычислений с каждой из сторон все еще мог преодолеть любое сопротивление и воспользоваться им.
В конце концов, политические руководители Сэма приняли решение за нас. Они всегда стремились именно к уверенности, и даже если сила оставалась на их стороне, они не были готовы поставить на это все.
— Удачи вам в будущем, — пожелал я.
— Удачи Скудоземью, — ответил Сэм. Я верил, что он пытался выступить против «ястребов», но никогда не был уверен в его дружбе. Когда его значок исчез с моего экрана, я почувствовал скорее облегчение, чем сожаление.
Я на горьком опыте научился понимать, что ничего постоянного нет. Возможно, через тысячу лет кто‑то обнаружит, что модель Кэмпбелла была лишь приближением к чему‑то более глубокому, и найдет способ сломать эти теоретически непробиваемые стены. Если повезет, к тому времени обе стороны могут стать лучше подготовленными к поиску варианта сосуществования.
Я нашел Кейт на кухне.
— Теперь я могу ответить на твои вопросы, если ты этого хочешь, — сказал я. Утром после катастрофы я пообещал ей, что это время настанет — в течение недель, а не месяцев, — и она согласилась остаться со мной и подождать.
Она ненадолго задумалась:
— Ты имеешь какое‑то отношение к тому, что случилось на прошлой неделе?
— Да.
— Выходит, это ты выпустил тот вирус? И ты тот самый террорист, которого ищут?
К моему великому облегчению, она спросила это примерно таким тоном, каким могла бы отреагировать на мое заявление, что я и есть Чингисхан.
— Нет, не я причина того, что случилось. Моей работой было попытаться это остановить, и я потерпел неудачу. Но к компьютерным вирусам это не имеет никакого отношения.
