Джордж Оруэлл - Зверская ферма
- Я в это не верю... Снежок храбро сражался в Битве при Коровнике. Я сам видел это. Разве мы не присвоили ему звание "Зверь-Герой" первой степени сразу же после битвы?
- Это была наша ошибка, товарищи. Теперь-то мы знаем, что в действительности он пытался погубить нас. Обо всем этом написано в секретных документах, которые теперь нашлись.
- Но он был ранен! - сказал Боксер. - Мы все видели, как он истекал кровью.
- Это было подстроено! - верещал Визгун. - Выстрел Джонса только слегка задел его. - Я бы показал, что об этом сказано в его собственных воспоминаниях, если бы вы умели читать. Замысел Снежка заключался вот в чем. В решающий момент он должен был подать сигнал к отступлению и таким образом оставить врагу поле боя. И ему бы удалось это, если бы не наш героический вождь товарищ Наполеон! Вы что, не помните, что как раз в ту минуту, когда всех охватила паника и казалось, что все потеряно, товарищ Наполеон выступил вперед с кличем "Смерть человечеству!" и вонзил свои клыки в ногу Джонса? Вы помните это? - вопил Визгун, прыгая из стороны в сторону.
Теперь, когда Визгун описал сцену столь живописно, животным показалось, что они вспомнили ее. Во всяком случае, они припомнили, что в решающую минуту Снежок действительно побежал. Но Боксер не унимался.
- Я не верю, что Снежок всегда был предателем, - сказал он. - Другое дело, что он натворил потом. Но я уверен, что в Битве при Коровнике он еще был добрым товарищем.
- Наш Вождь, товарищ Наполеон, - возгласил Визгун, выговаривая слова размеренно и твердо, - утверждает категорически, товарищи, что Снежок был агентом Джонса еще с тех времен, когда о Восстании никто и думать не думал! Категорически!
- Ну, это другое дело! - сказал Боксер. - Если сам товарищ Наполеон так говорит, значит, так оно и есть.
- Вот это уже патриотически сказано! - хрюкнул Визгун, но глянул на Боксера своими мигающими глазками весьма угрожающе. Уходя, он многозначительно добавил:
- Я предостерегаю всех и каждого: смотреть нужно в оба! У нас есть основания полагать, что секретные агенты Снежка и в эту минуту таятся среди нас!
Четыре дня спустя Наполеон приказал животным собраться во дворе после обеда. Когда все были в сборе, Наполеон вышел из дома. Недавно он удостоил себя званиями "Зверь-Герой" первой степени и "Зверь-Герой" второй степени, и оба эти ордена болтались у него на груди. Девять громадных псов прыгали вокруг Наполеона и рычали так, что у всех мурашки бегали по спинам.
Все молчаливо сжались на своих местах и, казалось, предчувствовали, что сейчас произойдет нечто ужасное.
Наполеон постоял, строгим взором оглядел присутствующих и вдруг пронзительно хрюкнул. Псы тотчас рванулись вперед и, схватив за уши четырех свиней, поволокли их, визжащих от боли и страха, к ногам Вождя. Из прокушенных ушей хлестала кровь, псы почувствовали ее вкус и, казалось, на несколько мгновений совершенно взбесились. Трое псов, ко всеобщему изумлению, бросились на Боксера. Первый пес был перехвачен копытом Боксера еще в прыжке и сразу же прижат к земле. Пес взвыл о пощаде, а два других, поджав хвосты, отскочили. Боксер взглянул на Вождя, как бы спрашивая, что ему делать дальше. Наполеон, казалось, передумал и, скрывая испуг, строго приказал отпустить пса. Боксер приподнял копыто, и помятый пес с воем метнулся прочь.
Суматоха улеглась. Четверо обвиняемых ждали, всем своим видом свидетельствуя о совершенных преступлениях. Наполеон потребовал, чтобы злодеи покаялись. Это были те самые четыре кабанчика, которые протестовали, когда Наполеон отменил Советы по воскресеньям. Других подсказок не требовалось. Те признались, что с момента изгнания Снежка поддерживали с ним тайные сношения, содействовали Снежку в разрушении мельницы, вошли в сговор со Снежком с целью передать Зверскую Ферму в руки Фредерику. Они также добавили, что Снежок доверительно признавался им, что был в прошлом тайным агентом Джонса. Как только они закончили свое покаяние, псы тут же перегрызли им глотки, а Наполеон зловеще вопросил, нет ли еще желающих в чем-нибудь покаяться.
Вперед вышли три черные минорки, зачинщицы яичного бунта, и признались, что Снежок явился им во сне, подстрекая к неповиновению Наполеону. Их тут же прикончили. За ними вышел гусь и повинился, что утаил шесть початков кукурузы с прошлого урожая и ел их по ночам. За ним овца призналась в том, что помочилась в общую поилку по наущению, конечно же, Снежка, а две другие овцы признались в убийстве одного старого барана, особенно верного приверженца Наполеона. Несчастного барана, страдавшего от кашля, они довели до смерти, гоняя его вокруг костра. Они тоже были казнены на месте.
Череда покаяний и расправ продолжалась до тех пор, пока у ног Наполеона не образовалась гора трупов, и самый воздух не пропитался забытым со времен Джонса тяжелым запахом крови.
Когда резня прекратилась, все, кроме свиней и псов, гуртом побрели прочь. Они были потрясены и опечалены. Они даже не знали, что их ужаснуло больше: измена своих товарищей, продавшихся Снежку, или жестокое возмездие, свидетелями которого они стали. Кровавые сцены им приходилось наблюдать и прежде, однако то, что произошло сегодня, показалось им ужаснее чего бы то ни было, потому что случилось между своими. С тех пор, как Джонс покинул ферму, животные не убивали друг друга. Даже крыс никто не трогал.
Они поднялись на пригорок неподалеку от наполовину отстроенной мельницы. Чтобы было теплее, они сбились в тесную кучу, здесь были Кашка, Мюриель, Бенджамин, коровы, овцы и вся стая гусей и кур - все, кроме кошки, внезапно исчезнувшей как раз накануне устроенной Наполеоном экзекуции. Некоторое время все лежали молча. Один Боксер остался на ногах. Он дергался, хлестал себя по бокам длинным черным хвостом, время от времени выражал свое недоумение коротким и негромким ржанием. Наконец, он сказал:
- Не понимаю. Я бы не поверил, что такое может случиться на нашей ферме. Должно быть, мы допустили какие-то серьезные ошибки. Вывод, я думаю, один: надо работать упорнее. С сегодняшнего дня я буду вставать по утрам на час раньше. - И тяжелой рысью Боксер ускакал на карьер. Там он в качестве разминки перед сном набрал два воза камней и отволок их один за другим на мельницу.
Сгрудившись вокруг Кашки, животные тесно жались друг к другу. С холма, на котором они лежали, открывался широкий вид на окрестности. Большая часть фермы лежала перед их взорами: длинный луг, простиравшийся до главной дороги, поле, засеянное кормовыми травами, роща, пруд с питьевой водой, пахотные земли, где густо зеленела молодая пшеница, красные крыши хозяйственных строений, из труб которых вился дымок.
