Роберт Шекли - Охотник-жертва
— Разбрызгиватели? — уточнил Хуанито, неловко улыбаясь.
— Вероятней всего, взрыв повредил трубы для подачи воды. Поэтому не работают разбрызгиватели. Можешь убедиться сам. Декоративная трава, которую в прошлом месяце посадили садоводы из «Гил энд Эдди», может завянуть. А она обошлась мне в десять тысяч долларов. Номер найдешь в телефонной книге.
Хуанито пошел к телефону в соседний с гостиной кабинет. Жена Гусмана, донья Катерина, пришла в себя и поднялась с кресла.
— Нужно заказать панихиду по этой бедной женщине.
Дону Гусману почему-то в голову пришли слова из фильма, который он смотрел до взрыва.
— Накажите настоятелю помолиться за упокой ее души.
— Что? — переспросила донья Катерина. Это была высокая худощавая женщина с царственной осанкой. Всем своим видом она напоминала испанских королев прошлого века — Изабеллу ла Католику или, скорее всего, Хуану ла Локу.
— Ничего, дорогая, просто шутка, — ответил Гусман.
Он не мог позволить себе не считаться с ней, по крайней мере открыто. Ведь она была официальной владелицей ценных бумаг, на которых основывался весь бизнес Гусмана…
Из этого потрясения он, несомненно, вышел с честью. Но след все-таки остался. Он так и не узнал, кто заложил бомбу и каким образом она оказалась в прачечной. Слишком многим хотелось отправить его в лучший мир. Были предприняты дополнительные меры предосторожности, а Тито «позаботился» о нескольких подозреваемых. Гусман стал реже выходить из дому. А теперь этот чертов Блэйк со своим «хай-лаем». Вот покончу с этим и больше не буду выходить из дому, подумал Гусман. Клянусь. Пускай с воздуха бомбят, если хотят меня убить.
Глава 14
Гусман, задумавшись, сидел на заднем сиденье машины, которую вел Тито. Они свернули на бульвар Дания Бич, в квартал, сиявший люминесцентными огнями, как туристический лайнер. Тито въехал на клубную стоянку спорткомплекса. Оставив машину швейцару, они вошли в здание. Гусман всегда старался приехать пораньше, чтобы пообедать в клубе — он просто обожал суп с зажаренными в оливковом масле мидиями, базиликом, чесноком, петрушкой и помидорами, который подавали в фигурной супнице. Но сегодня они опоздали, и Гусман сразу пошел в зал для «хай-лая». Он был в превосходном настроении. Неожиданно служитель у входа в зал попросил предъявить пригласительный билет, который Гусман забыл вынуть из почтового ящика. Узнав, что у посетителя нет билета, служитель предложил Гусману покинуть здание.
Этому парню, даже если он новичок, следовало бы знать Альфонсо Гусмана в лицо, а не устраивать скандал. Неужели он сразу не мог сообразить, кто стоит перед ним? Ну хотя бы по виду Тито, который словно тень следовал в двух шагах от хозяина. Однако служитель допустил еще один промах. Не обращая на него внимания, Гусман прошел в зал и занял место для почетных гостей. Вспомнив эпизод с туповатым парнем, он улыбнулся. И тут служитель спросил его, что, черт возьми, тут смешного. Гусман пообещал объяснить. И прежде чем бедолага служитель сообразил. в чем дело, над ним нависла двухметровая безобразная туша Тито.
— Он вас беспокоит, хозяин? — тихим голосом спросил Тито.
И тут до служителя дошло, кто перед ним. Грузный Гусман в темном дорогом плаще, Тито в белой ветровке, с эмблемой команды «Майамские дельфины», ладно сидевшей на огромном теле. Служитель решил, что над ним нависла смертельная опасность, но он был слишком мелкой сошкой, чтобы с ним возиться. Гусману нравилось внушать людям страх. Это тешило его самолюбие.
— Пошел отсюда, — сказал он и отвернулся.
Некоторое время он наблюдал за тем, что происходило на площадке длиной сто семьдесят восемь футов, с трех сторон обнесенной стенками из прозрачного пластика. «Баски» в красных шлемах, белых. штанах, теннисных туфлях и цветных майках с номерами на спинах отсалютовали, и матч начался.
На соседнем ряду для избранных сидели четверо кубинцев. Они ставили на игроков один к пяти, и один из них, пузатый, с черными вьющимися волосами бил свернутой газетой по голове своего соседа всякий раз, когда его команда вырывалась вперед. Для межсезонья зрителей собралось довольно много, большинство из них — белые. Они криками поддерживали игроков, на которых поставили. «Давай, второй!» Имена игроков были указаны в программке — но кто сможет выговорить такие баскские имена, как Горричо, Уррета, Ларрууска, Ассис Третий, Чаз? Гораздо легче выкрикивать номера.
Чтобы хоть как-то проявить интерес к игре, Гусман решил сделать ставку один к трем в следующем раунде. И тут к нему подсел Блэйк. Это был невысокий мужчина с резкими чертами лица и коротко подстриженными волосами песочного цвета, которых у него оставалось не так уж и много. Он был одет в светло-серые брюки тропического образца с тонким ремнем из кожи аллигатора, дакроновый пиджак в коричневую и голубую полоску и белые штиблеты «Сэкс» с кисточками.
В такую жару даже легкий пиджак казался излишеством, но Блэйк надел его, чтобы скрыть пистолет — плоский, короткоствольный 32-го калибра, не очень мощный, но незаменимый в схватках лицом к лицу. Пистолет лежал в специальной кобуре из тонкой замши.
Партнер Блэйка, Коэлли, был высок, почти сто девяносто сантиметров, и весил слишком много даже для своего роста. Над белой гуайберой виднелось круглое скорбное лицо. Никаких пиджаков — он спрятал свой пистолет за голенище высокого сапога.
— Ну, приятель, как дела? — спросил Блэйк. Коэлли сел сзади, рядом с Тито, который неодобрительно хмыкнул.
— Рад видеть вас, мой Друг, — сказал Гусман.
— Не сомневаюсь, — ответил Блэйк.
Он взглянул на табло — пятый раунд подходил к концу.
— Кто, по-твоему, станет фаворитом в шестом раунде?
Гусман относился к «хай-лаю» с глубоким безразличием. Ему больше нравился баскетбол, и он болел за «Майамских дельфинов». Но он сделал вид, что внимательно изучает программку.
— Номер второй и номер пятый, — наконец сказал он. — Гутьеррес силен в этом сезоне, а лучше Браса защитника не сыскать.
— Думаешь, стоит на них поставить?
— Да. Один к пяти. Блэйк обернулся:
— Анжело, поставь за меня пару долларов. И захвати с собой Тито. Можешь угостить его пивом. Тито покачал головой:
— Я останусь здесь.
Коэлли посмотрел на Блэйка. Тот пожал плечами. Тогда Коэлли тяжело встал и пошел делать ставку.
— Итак, приятель, — сказал Блэйк. — Как идут дела? Как поживает сеньора?
— Спасибо, хорошо, — ответил Гусман. Он не стал спрашивать про семью Блэйка. Он даже не знал, есть ли у того семья. Зачем вообще таким людям семьи?
