Павел Тимофеев - Кто ты такой
-Как я понимаю, это вам выгодно, иначе это бы уже давно прекратилось?
-Конечно выгодно. Ты помнишь машину, на которой мы ехали из аэропорта. Как ты думаешь, могло ли не вызвать подозрения, если бы такое небольшое государство как наше купило бы за свой счёт машину за четыреста тысяч долларов?
-Ну вы могли с помощью магии исключить чью либо заинтересованность.
Холи засмеялась:
-Если на тебя падает с пятидесятиметровой высоты бетонная плита, то ты можешь поступить по-разному. Первый вариант: остановить её силой воли; второй вариант: сделать два шага в сторону. Как ты поступишь?
Я понимающе кивнул. Внезапно Холи, словно вспомнив что-то, резко остановилась.
-Что-то произошло? - спросил я.
-Мы пришли. - Холи ответила так, как будто не слышала моего вопроса. Мы постояли ещё минуту в тишине, потом она повернулась ко мне и сказала, указывая жестом руки налево:
-Нам туда.
Преодолев небольшую полосу леса, мы вышли в поле, и я заметил два возвышающихся чёрных шпиля, похожих на провалы в окрашенном рассветом небе. Мы были у дворца, но я почувствовал, что не могу сейчас просто так всё закончить. Я остановил Холи, взяв её за руку, и усадил на покрытый росой ствол поваленного дерева. Я хотел посмотреть, как встаёт солнце.
Неожиданно для меня Холи села спиной к восходу. Я сел рядом и спросил:
-Ты не хочешь смотреть на восход?
Она улыбнулась.
-Зачем смотреть на одну звезду, если можно смотреть на бесконечное их множество.
-Да, но эта звезда несколько важнее для нас, чем все остальные. По-моему смотреть на чужие солнца - то же самое, что слушать радиопостановку на чужом языке. Да и что с того, что эти звёзды могут быть для кого-то самой близкой звездой?
-Ничего. Я не понимаю твоего стремления любой ценой найти во всём смысл. С точки зрения философии, можно с одинаковым успехом рассматривать и звёздное небо, и камень в руке.
-Ну нет. Звёзды, всё-таки, могут быть носителями других жизней, а о камне такое вряд ли можно сказать.
-Как знать... Может быть в этом камне содержатся бесчисленные галактики, которые ваши учёные пытаются классифицировать как элементарные частицы, а то, что мы видим на небосклоне, всего лишь небольшой участок кристаллической структуры маленькой песчинки на берегу непостижимо большой реки.
-Но что нам с того?
Холи снова рассмеялась:
-Ты ещё не понял, что самые важные истины не имеют практического применения. Ну ничего, у тебя ещё всё впереди, - сказала она и вдруг помрачнела.
Внезапно я ощутил всю усталость, которая накопилась во мне за тот длинный день. Мне показалось, что частица нахлынувшей на Холи тоски передалась мне. Мы, не сговариваясь, встали и медленно пошли к дворцу.
* * *Последовавшие за этим несколько дней показались мне самым длинным и однообразным периодом моей жизни. Я был практически заточён во дворце. Я, конечно, мог выходить на улицу, но мне там было абсолютно нечего делать, а так как погода была очень сухая и жаркая, то я предпочитал читать неизвестно откуда появившийся в моей комнате русский перевод легенд о Рапмане Ну, да следить из окна за непонятными построениями монахов во дворе.
Холи заходила редко, причём ни её, ни моё настроение не располагало к общению. Порой мне казалось, что депрессия окутала серой пеленой земной шар, а хорошая погода - всего лишь моя болезненная фантазия, созданная воспалённым полным бездействием рассудком, дабы уменьшить мои мучения перед неизбежной кончиной.
Этот липкий серый поток уходящего впустую времени иногда разбавлялся моими достижениями в области практической магии, но даже радость, которую я испытал, когда научился переворачивать взглядом страницы книги, не могла приподнять моё распластанное по земле настроение даже до среднего уровня.
На исходе седьмого дня, когда я уже сорок минут удерживал на расстоянии метра от пола деревянный стул, дабы потратить лишнюю энергию и спокойно уснуть, в мою комнату постучались. Опустив, как можно более мягко, стул на пол, я сказал: "Войдите." В комнату вошёл Шан. Он подозрительно осмотрел стоявший посередине комнаты стул, развернул его ко мне и сел. Сухое дерево заскрипело под тяжестью его тела, но стул всё-таки выдержал. Шан смотрел на меня с таким же равнодушием, с которым смотрят в камеру ведущие телевизионных новостей, раньше работавшие на радио. Это продолжалось около минуты. Когда моё удивление стало перерастать в раздражение, Я спросил:
-Какие-нибудь проблемы?
Шан неожиданно громко рассмеялся и ответил:
-Да нет, какие у меня могут быть проблемы? - он встал со стула, посмотрел на часы, висевшие на стене напротив окна, и добавил, - Уже пора.
Я был настолько утомлён своим вынужденным бездельем, что даже не спросил, куда. Я взял висевшую на гвозде куртку, взял со стола пачку сигарет и вышел из комнаты. Шан последовал за мной.
Я спускался по извилистым лестницам дворца и вдруг понял, что меня снова ведут в неизвестность. Я ощутил лёгкий холодок в районе солнечного сплетения. До сих пор все эксперименты, которые надо мной проводили, заканчивались успешно, то есть я оставался жив, но, как я понимал, никакой изначальной уверенности в удачном завершении эксперимента у самих экспериментаторов не было. Меня разыгрывали как персонажа пьесы, написанной несколько тысячелетий назад драматургом, во вменяемости которого я очень сильно сомневался.
Мы вышли из дворца. Чистое чёрное небо было усыпано невероятным количеством звёзд. Луна тоже была необыкновенно большой и имела отчётливый красный оттенок. Около остатков разрушенной статуи стояла та же чёрная машина. Я залез на переднее сиденье, Шан сел на место водителя. Он повернул ключ зажигания, машина дёрнулась и медленно поехала по освещённой луной дороге. Фары оставались выключены. Когда мы почти проехали сквозь город, я заметил, что ни одно окно в городе не светится, хотя обычно в это время жизнь ещё кипела ключом. Эта всеобщая спячка окончательно утвердила меня в мысли, что, на этот раз, предстоит нечто необычное.
Мы миновали город, и машина, набрав скорость, понеслась по блестящему от уже выпавшей росы покрытию аэродрома. Внезапно поднялся сильный ветер. Небо мгновенно затянуло плотными серыми облаками, а через пару минут, когда мы съехали с гладкого бетона на грунтовую дорогу, вокруг сгустился туман. Шан, наконец-то, включил фары, но это оказалось практически бесполезным. Мы проехали около километра, а потом машина резко остановилась. Я открыл дверь и поставил ногу на землю. Практически не удивившись тому, что нога мгновенно промокла, я вышел из машины, нашёл более-менее сухое место и вылил воду из ботинка.
Когда я закончил завязывать мокрый шнурок, Шан уже стоял в свете автомобильных фар и выжидающе смотрел на меня. Я поднялся и кивнул, мы пошли в туман. Через несколько шагов я обернулся, туман был настолько густым, что света фар уже не было видно, хотя до машины было не больше двадцати метров. Я шёл на звук шагов Шана, так как абсолютно ничего не видел. Под ногу попался корень какого-то дерева, и я растянулся во весь рост. На этот раз мне повезло, я упал на сухое место - разросшуюся кочку, покрытую травой. Когда я встал и отряхнулся, я понял, что не слышу больше ничего. Я стоял и не знал, что мне делать. Вокруг меня была полная темнота и тишина.
