Александр Соболь - Путь равновесия (Оракул вселенной - 1)
Хотя нет, эта тяжесть имела другой цвет... ЧЕРНЫЙ. Превозмогая тяжесть и черноту, он поймал глаза Дальвиры и увидел в них стынущий ужас... уже не придуманный - настоящий.
...ЧЕРНЫЙ СВЕТ...
- Командир! Командир, что с вами?! - Голос Климова. И - мрак.
Глава 6
Очнулся Зоров в затхлом, вонючем каменном колодце. Все тело болело, словно его долго и изобретательно избивали, не оставляя без внимания ни единого квадратного сантиметра. Но кости, к счастью, целы. И мышцы слушаются. В голове вот только вроде как кто-то чужой сидит. Чертовски неприятное ощущение! Да ладно... Головой потом займемся. Вначале - наружный осмотр. Так. Комбез цел. Пояс, браслет - повреждений нет. Лазерный пистолет пропал - плохо. Зато гравирезонатор болтается в чехле за спиной... Странно. Оставили самое грозное оружие. Хотя здесь, под землей, его не применишь. Впрочем, почему не применишь? Если задаться целью отправить к праотцам всех этих милых обитателей подземелья, так нет ничего проще. Одно плохо - сам туда же отправишься. И надо-то всего ничего - оба лимба на 0,01 выставить. А если на единичку? Так, прикинем. Радиус Земли равен 6370 километров. Объем, значит, порядка триллиона кубических километров. Если оба канала врубить на сто процентов выходной мощности, то через три секунды старушка Гея превратится в идеальный шар из гравинита без намеков на какую-то там флору, фауну, атмосферу и прочие непотребности.
...Ну и идиотизм в голову лезет! Шарик из гравинита, надо же! Кто там первый назвал Землю шариком? Гагарин? Кстати, он родился не так уж далеко от этих мест... Теперь там скорее всего ледяная радиоактивная пустошь. Боже, в какую мерзость превратил твой "венец творенья" свой космический дом! И разве не заслуживает эта мерзость быть уничтоженной, стертой со звездного лика Вселенной? А ведь это очень просто... оба лимба на единицу... как бы сами собой руки переместили футляр с гравирезонатором на грудь. Щелкнули замки. Милая блестящая игрушка. Игрушка, которая может очистить планету от скверны. От мутантов-людей и мутантов-животных. От радиоактивного дерьма. От зловещих красавиц и прочих незваных пришельцев из темной космической бездны. Итак, оба лимба - на единицу. Вот так. А теперь... но высвободить чудовищные силы всеобщего разрушения он не успел. Могучий аккорд потряс его, разрывая путы чужой воли. А потом острый синий свет пал на него, вспух огромный радужный пузырь...
Климов и Ахава держались весьма настороженно во время беседы командира с Дальвирой. Они не восприняли их незримый поединок, далеко не все оказалось доступным их пониманию в насыщенном подтекстом диалоге, но они четко среагировали на внезапный ужас, исказивший лицо Дальвиры; и когда что-то темное метнулось к Зорову, два синхронно вспыхнувших луча встретили это нечто неистовой яростью испепеляющего огня. И как знать, чем закончилось бы дело, если бы вдруг не разверзлась земля под ногами Климова и Ахавы, и не рухнули оба в хитро замаскированный люк.
На короткий миг с пронзительной ясностью Зоров осознал себя щепкой в игре двух могучих, всеобъемлющих и всепроникающих сил. Казалось, вот-вот ему откроется грандиознейшая из тайн Мироздания, недоступная человеку, да и любому другому мыслящему существу во Вселенной. Но свету Озарения на сей раз не суждено было достигнуть Зорова - мрачный свет иного мира коснулся его глаз.
...На сей раз его звали Динг, и был он бойцом десантного отряда ударной армии адъюнкт-генерала Ронка Хемса, сохранившего верность Президенту. Отряд получил приказ форсировать реку Тиану в зоне атомного удара и закрепиться на плацдарме на правом берегу. Динг хорошо знал эти места - он вырос здесь. Но сейчас он не узнавал родных мест: все было чужое. Самое страшное, что чужой была красавица Тиана. Черная маслянистая вода несла на своем горбу всякий хлам; Динг угрюмым взглядом проводил какие-то обломки, напоминающие скелет доисторического монстра; диван с отломанной спинкой и распоротым брюхом; деревянные балки с поперечинами; телеграфные столбы с пучками оборванных проводов; перевернутый вверх дном их десантный катер "Быстрый" (к названию белой краской неровными торопливыми буквами было приписано похабное слово); проплыла и канула во мрак целая вереница спасательных кругов, никого и никогда уже не спасущих. Еще вода несла трупы: сотни, тысячи трупов; груды, толпы трупов; их было столько, что в памяти невольно всплыла панорама Большого марафонского заплыва в первый день месяца Воды, когда тысячи бронзовокожих гайян прыгали в серебристые воды Тианы и плыли от Мыса Ветров до арки Возрождения у центрального канала; только тогда над водой висели смех и веселые возгласы, и река расцветала яркими пятнышками купальных шапочек... а сейчас мертвые пловцы в мертвой тишине неспешно плыли по мертвой воде, не пытаясь обойти друг друга и первыми достичь финиша, - их финиш уже состоялся. У них все было позади: любовь и ненависть, радость и горе, смех и слезы, и этот последний бой, отчаянный и безнадежный, был тоже позади, да и сама смерть осталась уже в прошлом. А была радиоактивная река, которая несла радиоактивные трупы в радиоактивный океан, и черный безжизненный город, и мертвая страна от подпирающих небо Седых гор до обрывающейся в океан долины Изобилия. Был невыносимый смрад, проникающий в противогаз, от которого мутилось сознание и к горлу волнами подкатывала тошнота. И еще была тьма: не глухая и непроницаемая, а неверная, пугливая, дрожащая тьма, подобная неопытной проститутке, неумело и стыдливо обнажающей свое тело... и как избавление от чудовищного, невыносимого кошмара пала к ногам Динга Лучезарная Дорога, ведущая в бесконечность, и он, затаив дыхание, сделал первый шаг.
Зоров пришел в себя. На этот раз полностью. Голова была свежей, светлой, думалось легко и быстро. Тело не гудело уже от боли, мышцы подрагивали от переполнявшей, их силы. Он был готов ко всему. Колодец, где он находился, был глубок, но Зорову приходилось выбираться и не из таких ловушек. Зачехлив гравирезонатор и забросив его за спину (мысль о том, что чья-то злая воля едва не спровоцировала его на уничтожение Земли, заставила содрогнуться), он извлек из кармана перчатки с присосками и выдвинул дотоле скрытые в толстой подошве ботинок острые стальные крючья. Не так давно при контрольном прохождении зачетной трассы Малого полигона в Дейзервальде ему пришлось карабкаться по совершенно гладкой отвесной скале высотой метров сто. Не прошло и пяти минут, как Зоров уже был наверху. Помещение, в котором он оказался, своей мрачностью напоминало склеп. Мертвая тишина... Кажется, никого. Зоров длинным стелящимся прыжком достиг стены и прижался к ней. Так. Из "склепа" только один выход - похожий на разинувшее пасть чудовище туннель, но именно оттуда радиоволны доносят тихое попискивание "радиоклопа". И он где-то совсем близко, иначе слабый сигнал не достиг бы приемника. Вперед! Мягкий скользящий бег... Чувства обострены до предела... Теперь-то уж его никто не остановит, черт побери! Опасность справа! Чья-то темная фигура бросается наперерез, но Ямото Сузуки недаром считал Зорова своим лучшим учеником. Молниеносно изогнувшись, чтобы избежать возможного удара в то место, где он еще мгновение назад находился, Зоров нанес нападавшему безукоризненно исполненный "тоби-еко-гери". Раздался короткий сдавленный вскрик, и неизвестный упал. Мысленно похвалив соперника, почти успевшего среагировать и едва не погасившего удар Зорова блоком "джуджи-укэ", он склонился над темной фигурой... и изумленный возглас вырвался из его груди: перед ним лежал не кто иной, как Климов! Зоров быстро сунул ему под нос флакончик тетрагексала и, когда Климов открыл глаза, яростно зашептал:
