Александр Громов - Циклогексан (сборник)
Но Балыкин распорядился иначе. Он разбил нас на две группы, наметил маршруты и точку рандеву. Я оказался вместе с Юлией и Степаном. Старшая в группе – Юлия. Добираться до Малины нам предстояло через Будку и Наждак.
Вперед!
Поймать частника, но не брать ни первого, ни второго. Доехать до Битцевского лесопарка. Убедившись в отсутствии «хвоста» – совершить быстрый марш в сторону Чертанова. Скользнуть из давно кем-то облюбованной и оставленной про запас точки лесопарка в Будку. Это странный мир. Собственно, все миры по-своему странны, не исключая нашего, но Будка – это нечто особенное. Скользуны из соседних миров скользят там как хотят, не ведая ограничений, а местные – нет. Они самой природой лишены возможности скользить откуда угодно. Куда угодно – это пожалуйста, но лишь из немногих редких точек. Три шага в сторону – и у местного скользуна уже ничего не получится, лопнет от натуги, а не скользнет.
Вторая странность, впрочем, следующая из первой, – таможенный контроль государства над местными скользунами, причем таможенники проживают исключительно в будках стрелочников, путевых обходчиков, а где нет железных дорог – сторожей. Нет нужды говорить, что эти будки построены исключительно в тех местах, откуда скользуны Будки только и способны начать скольжение.
Не хотел бы я жить в этом мире…
Из нашего мира мы ускользнули в самой глухой части Битцевского лесопарка – а в этом мире оказались вообще вне города, зато поблизости от железной дороги. Стояла ночная темень, но мы услышали, как за перелеском прогудел локомотив. Будь мы местными или уважай туземные законы, нам бы следовало двинуться вдоль железнодорожного полотна к ближайшей будке. Но мы не уважали туземных законов. Я – точно нет.
Едва переведя дух, мы скользнули в Наждак. С нашей точки зрения, этот мир еще хуже Будки. Не знаю, как в нем живется туземцам, но скользить они не могут. Посыпь наждаком ледяную дорожку – заскользишь ли? Но это свойство людей, а не мира, потому что мы-то как раз скользим в нем нормально. А эти бедолаги ничего не знают о скольжении, и множественность параллельных миров для них чисто умозрительная абстракция…
Впрочем, как и для подавляющего большинства людей нашего мира.
Насколько позволяла судить ночная темень, пейзаж был похож – тот же пригород. Только без железной дороги. Перелесков было меньше, а заснеженных полей – больше. Невдалеке горели огоньки фермы, там басовито урчал какой-то мотор и мычали крупные рогатые скоты. Мык отличался от привычного. Что они там, буйволиц выращивают? Сразу и не скажешь. Может, это вообще крокодилья ферма, поскольку крокодилы, говорят, тоже мычат…
– Я первая, – непререкаемым тоном скомандовала Юлия и скользнула дальше. Но две секунды спустя вновь материализовалась рядом с нами. Зажгла неяркий фонарик.
– Вон туда метров двести…
Я решил не спрашивать, в каком месте Малины она выскочила. Может, на людной улице. Может, в мужском туалете. Может, посреди потока несущихся машин. Может, в клетке с тиграми, если там на этом месте как раз зоопарк.
Если скользуны погибают, то в большинстве случаев оттого, что материализуются не там, где следовало бы.
Юлия вышагивала впереди, не разбирая дороги, с хрустом давя наст. На нас она не оглядывалась, уверенная, что мы беспрекословно движемся следом.
Мы так и делали. Только Степан тихонько шепнул мне в ухо:
– Какого черта Балыкин назначил ее старшей?
– Практика скольжения, – шепнул я в ответ. Пусть дальнейшие умозаключения мой коллега сделает сам. Они элементарны. И я, и Степан нашли комфортные для себя миры, в них преимущественно и обитаем. Скользим редко и, если честно, не любим скользить, а в незнакомые миры без нужды вообще не суемся. Новизна впечатлений приедается годам к двадцати – двадцати пяти, и скользуна начинает тянуть к душевному комфорту. Юлия – редкое исключение. Ей под тридцать, а она еще не устала бродить из мира в мир. У нее потрясающая практика, мы со Степаном по сравнению с ней просто первоклашки.
– Мужика ищет, – понимающе кивнул Степан.
Он никогда не станет теоретиком. Вот и сейчас сделал примитивный и, конечно, ошибочный вывод. Что правда, то правда, Юлия несколько мужеподобна, но я знаю миры, где таких любят. Нет, она ищет не идеального (по ее мнению) мужчину. И уж конечно, не идеальную женщину, поскольку она вполне гетеросексуальна. Тут другое.
– Кажется, я знаю, что она ищет, – шепнул я, но тут Юлия оглянулась на нас, и я бросил: – Потом.
Новая попытка принесла удачу. Когда по истечении пяти секунд скользнувшая в Малину Юлия не появилась вновь, скользнули и мы.
Здесь был лес – такой же заснеженный лес, как в Битце, и даже деревья тех же пород. Выбравшись на утоптанную аллею, мы поняли, что это скорее лесопарк, чем лес. Бывают же такие совпадения! Если бы не зарево заката, я бы подумал, что мы перенеслись назад. Но закат сразу поставил все на свои места. Малина принадлежит к числу слегка сдвинутых во времени миров.
За деревьями шумело шоссе – наверное, там-то Юлия и выскочила при первой попытке. Мы двинулись в противоположную сторону и через полчаса выбрались в промзону – обширное и донельзя унылое скопище серых складских зданий, куч мусора и вырытых там и сям траншей. Наверное, мы находились на задворках какого-нибудь огромного завода. Часть забора была просто повалена, что облегчило нашу задачу. По импровизированной дороге из уложенных в замерзшую грязь бетонных плит Юлия уверенно вела нас вперед…
Мы больше не разговаривали. Вам известно чувство тревоги, когда, казалось бы, нет никаких причин для беспокойства? Мне оно хорошо известно. У нас, скользунов, тоже есть свои легенды, и одна из них – о Сонном Пауке. Так называют человека со способностями куда бóльшими, чем у любого из нас. Что можем мы? Скользить. А он, никуда не скользя сам, чувствует, как в его мир или из его мира скользят другие. Он – датчик и локатор. Акт скольжения для него вроде подергивания нити паутины. Беда, если Сонный Паук играет за команду противника. Так, во всяком случае, говорят…
Но легенда он или реальность – это вопрос из вопросов.
По-видимому, Балыкин верил в Сонного Паука. Не раз на моей памяти он совершал действия, которые я мог назвать только перестраховкой. Вот и теперь он велел нам идти в Малину не напрямую, а через Будку и Наждак. Почему именно через эти миры, а не через другие? Не потому ли, что Наждак не имеет своих скользунов и это направление по идее должно контролироваться Сонным Пауком слабее других?
Я потом допишу, как Юлия довела моих героев до временной штаб-квартиры – пустого и гулкого складского помещения с маленькой конторой. Почему склад пустой? Да потому что «все уже украдено до нас». Такое, во всяком случае, должно сложиться впечатление. Или не описывать путь? Скучно ведь… Нет, опишу. Цикл романов надо чем-то заполнять, на то он и цикл. Пожалуй, будет еще лучше отнести штаб-квартиру подальше от лесопарка и предоставить героям добираться до нее по своему усмотрению в незнакомом городе, имея проблемы с языком и не зная, как здесь ходит и как оплачивается городской транспорт. Чего мне их жалеть, в самом деле? Они в жалости не нуждаются. Держу пари, они возьмут на гоп-стоп автомобиль и преспокойно доедут, куда им надо. Хотя нет, это тривиально. Пусть угонят что-нибудь несуразное, скажем, гусеничный экскаватор или тепловоз. Да, пусть будет тепловоз. Глава с поездкой на тепловозе по незнакомому городу с неведомо куда проложенными путями и полным незнанием принятой в этом мире железнодорожной сигнализации станет одной из самых динамичных. И кончится поездка, конечно, крупной аварией – впрочем, без жертв. Я ведь не садист. Но парочку сошедших с рельс товарных составов и рухнувший мост могу обещать. Герои, разумеется, покинут тепловоз еще до катастрофы.
