Андрей Ливадный - Владыка ночи
Аргел, разум которого внезапно вышел из многодневного оцепенения горестных мыслей, уже не мог сосредоточиться на прежних переживаниях, — в конце концов, он был молод, его психика обладала достаточной степенью пластичности, приспособляемости, чтобы впустить в сознание новые впечатления и отдаться им со свойственной юности непосредственностью…
Глядя на мрачные, смыкающиеся над головой стены, он внезапно понял, что слагающая их слоистая порода, пронизанная голубоватыми прожилками, есть не что иное, как сплошные залежи легковесного воздушного камня, — он не догадался об этом сразу, потому; что привык видеть его в раздробленном виде, привычно именуя общеупотребимым термином «реголит», означающим всякую каменную породу, измельченную до состояния смешанного с пылью гравия…
Естественно, он не знал, как и из чего могли образоваться эти причудливо изогнутые на срезе пласты, но интуитивно понял, что именно толща серой, похожей на спрессованный пепел массы предохранила здания древнего города от разрушительного воздействия резких перепадов температур и каменных лавин, срывающихся со склонов кратера…
Незримый дух великой тайны на мгновение коснулся его рассудка, помогая разуму сбросить многодневное оцепенение, забыть на время о павшем на него проклятии, не думать о прошлых и предстоящих невзгодах, и юноша невольно воспрял духом, оглядываясь по сторонам уже с осознанным любопытством.
* * *Почти час потребовался конвою, чтобы пройти уклон рукотворного ущелья и достичь ровной площадки, расчищенной у стены одного из многочисленных зданий погребенного города.
Аргел, порядком уставший, пресыщенный новыми впечатлениями, уже начал терять остроту ощущений, вновь впадая в апатию. Сколь ни потрясающими были открывшиеся взгляду картины, но их восторженное созерцание принесло лишь временный прилив сил, — крепко укоренившееся в рассудке чувство обреченности в конечном итоге вновь взяло верх, опять подтачивая разум мыслью о необратимости случившегося… Какая разница, где он встретит свой рок — в пустыне, где обычно добывали реголит, или тут, в раскопах странного кратера, сохранившего под толщей пепельно-серых наслоений город далеких предков?
Мысли Аргеландера нарушил окрик конвоира.
Экипировка воинов Кол Адра явно принадлежала древности, она совершенно не походила на изготовленные кустарным способом защитные балахоны, какими пользовались жители большинства городов. Удобная и прочная броня из непривычного глазу жесткого материала плотно облегала тела воинов за счет многочисленных сочленений отдельных элементов; вместо островерхих капюшонов головы конвоиров защищали обтекаемые шлемы с выпуклыми прозрачными забралами. Толстые гофрированные шланги соединяли закрепленные за спинами воинов ранцы с затылочной частью их шлемов, а непонятные устройства, выступающие между ободом забрала и толстым шейным кольцом, позволяли им говорить, многократно усиливая каждое слово, отчего голоса стражников походили на басовитый рык, прекрасно слышимый в разреженной атмосфере.
— Построиться, твари, живо!
Толпа рабов покорно вняла приказу, вытягиваясь длинной неровной шеренгой вдоль расчищенного фасада старинного здания. Мало кто из заключенных смотрел вокруг, в основном тусклые потерявшие жизненный блеск глаза выдавали полное равнодушие, и лишь немногие, подобно Аргелу, продолжали озираться, машинально выполняя приказ конвоира.
Занимая место в строю, юноша успел мельком осмотреть окрестности и заметить, что от обширной площади в разные стороны вели уже не раскопы, а тоннели, похожие на подземные коммуникации родного Регула. Конечно, визуальное сравнение не могло отражать истину, в подземельях города обитали лишь стаи вредоносных грызунов, периодически досаждавших горожанам своими набегами, а тут из зевов тоннелей на открытое пространство то и дело выходили изможденные рабы, толкающие перед собой тачки, груженные глыбами воздушного камня. В центре площади был установлен огромный ворот, приводящий в движение грубо обработанный каменный круг, испещренный коническими воронками. Рабы поднимались по шатким сходням и, дождавшись, когда под ними окажется одна из конусообразных выемок исполинского жернова, ссыпали в нее добытые в недрах тоннелей крупные обломки воздушного камня.
Аргел невольно прислушался.
Как бы скверно ни проводила звук разреженная атмосфера Селена, но юноша услышал скрежет дробящихся каменных глыб, надрывные стоны рабов, толкающих исполинский ворот, зычные окрики стражи, невнятное шуршание измельченного воздушного камня, ссыпающегося по отлогим выемкам, прорезанным в нижнем, неподвижном гранитном круге.
Это были звуки уготованной ему жизни.
Аргела вновь охватила непроизвольная дрожь, как в то незабываемое утро, когда он очнулся среди зарослей металлического кустарника, осознав, что его настигло изменение…
Отсюда не существовало пути назад. Обитатели городов-убежищ полагали, что отряды городской бедноты, периодически выделяемые по требованию Союза для работы в реголитных копях, не возвращаются по простой причине: отработав положенный срок, они, по мнению большинства, находили лучшие условия для жизни в богатых городах Кол Адра, но теперь Аргел понял, что это миф. Среди сотен фигур, появляющихся и исчезающих в зевах тоннелей, не было ни одного человека в защитном балахоне, здесь трудились только измененные, способные какое-то время сносить нестерпимые условия внешней среды Селена…
«Значит, это место проклято, как и все древние города…» — подумал Аргел, содрогнувшись от мысли о тысячах ничего не подозревающих людей, которые, попав сюда, в конечном итоге погибали, изможденные непосильным трудом, прогрессирующим проклятьем и чудовищными условиями существования.
В этот момент, когда стражники закончили выстраивать вновь прибывших, над обширной площадью, затмевая небосвод, внезапно появилась исполинская тень, и на миг все замерло: скрипнув, остановился ворот, рабы, отпуская истертые до блеска рукоятки тачек, бросали свой груз, отбегая в сторону, к периметру расчищенного пространства, даже стражники, не обращая внимания на своеволие заключенных, спешили отойти подальше от гранитного жернова и высящихся подле него конических гор измельченного воздушного камня.
Исполинскую тень отбрасывал корабль торговцев, который, появившись в небе над копями, теперь опускался вертикально вниз, порождая своим беззвучным движением вихрящиеся смерчи, поднимающие густые клубы едкой серой пыли.
Площадь, куда опускался корабль, по своим размерам была сравнима с пространством среднего города, и отряд вновь прибывших рабов находился в данный момент на безопасном удалении от места событий. Клубы пыли медленно расползались по сторонам, воздушные потоки поднимали ее вверх, свивая в замысловатые эфемерные фигуры, а корабль продолжал снижение, до тех пор, пока его плоское днище не оказалось над коническими отвалами заготовленного реголита.
