Ц. Цыбиков - Слишком много колдунов
— Скорее, бабушка! Скорее-ее!
Из подвала раздался спокойный голос:
— Заткнитесь оба. Шосс, в чулане бак с маслом. Облей дом как следует со всех сторон. Мне нужна одна минута.
Егерь кивнул и вышел, Майя замолчала, лишь изредка всхлипывала.
А в подвале бабушка тем временем открыла сундук, вынула из него терминал связи.
— Скорее.
Экран мигнул, и сразу же на нём появилось лицо немолодой полной женщины.
— Питание кончилось, — склонившись над экраном, яростно проговорила бабушка. — Слышишь? Автокапсула у них, и они ездят на одном из твоих глайдеров.
Искаженный женский голос запричитал:
— Ты опять всё испортила, господи, за что мне это…
— Чёрт с тобой, — сказала бабушка и потянулась к экрану, чтоб закрыть терминал.
— Стой! — взвизгнул динамик. Бабушка замерла с вытянутой рукой. — Они нашли её. Добудь мне её, Ирма Прелати, добудь любой ценой, слышишь? Иначе ему…
— Выберусь, пришлю открытку, — сказала бабушка, захлопнула экран, положила терминал в сундук и увидела егеря Шосса, стоявшего на лестнице наверх. В руке у него был горящий факел, и он во все глаза смотрел на сундук.
— Шосс, — сказала бабушка через две долгих секунды. — Решай быстрее уже.
Шосс покивал быстро-быстро и протянул ей руку.
— Вы мне потом всё объясните, мадемуазель Прелати.
— Обязательно, Шосс, — выдохнула бабушка. — Скорее же.
Они поднялись из подвала, опрокинули остатки масла на лестницу, бак забросили вниз. Бабушка схватила за руку Майю, Шосс говорил торопливо:
— Идите быстро по этой тропинке, лошади в роще, на одной скачете, другая сменная. Я буду ждать их здесь. Дом сожгу.
— Жги, — сказала мадемуазель Прелати. — Чтоб ни следа не осталось. Особенно от подвала.
— Дорогу до Тулузы знаете?
Бабушка коротко кивнула.
— Ну с богом тогда, — сказал Шосс. — Ирма. Красивое имя.
Мадемуазель Прелати внезапно привлекла его к себе и поцеловала прямо в губы.
— Дурак ты, Шосс, — сказала она глухо, и через полминуты они с Майей скрылись в роще.
Егерь постоял ещё, затем пошёл к дому, послюнил палец, чтобы определить ветер, и поднёс факел к стене. Затем к ещё одной. И ещё. Столб пламени и дыма густел и расширялся с каждой секундой, и вскоре Шоссу пришлось отойти подальше.
Несколько человек с кольями и вилами в руках подбежали к нему. Движения их были лихорадочными, глаза опасно сверкали.
— Где она? — закричали они издалека. Егерь не стал отвечать, а просто кивнул на пылающий домик.
Собралась толпа. Это были одни мужчины, все с вилами, топорами, дрекольём. Самые беспокойные разломали амбар и швыряли охапки сена в огонь, весело что-то при этом крича.
— Что, Шосс, кончилась твоя ведьма, — услышал егерь. Обернулся неторопливо.
Рядом стоял староста деревни с двумя незнакомцами в серо-золотых мундирах королевской прокуратуры. Незнакомцы Шоссу не понравились. У одного тонкое нервное лицо, полуприкрытые лениво веки, развинченная поза, плавные движения — и вместе с этим цепкий, беспокойный жадный взгляд. Второй постарше, на лицо попроще, поживее и даже в чём-то вызывает симпатию, если бы не оружие, которое выпирало, висело и торчало отовсюду у обоих — разумеется, в нарушение всех законов, и местных, и королевских. Столичное подчинение, хозяева жизни… Причём сабли почему-то справа, они что, оба леворукие? Прокуроры смотрели на горящий дом, затем один спокойно и нагло взглянул на егеря. Шосс опустил глаза, кашлянул и ответил старосте:
— Это скорее твоя ведьма, Гильям. Я ей разрешение на жительство не давал.
— Зато участок выделил, — немедленно парировал староста. — Общественный, замечу, участок.
Шосс не ответил — исподтишка наблюдал за реакцией пришлых, но прокуроры вообще, казалось, не слышали их взаимное подсиживание. Значит, не ведьма их интересует, и не те, кто пустил её сюда — ну и хвала небесам. Староста промолчал, видно, подумал о том же самом; представлять прокуроров егерю он явно не собирался, а вместо этого спросил:
— Лошадей моих нашёл? А то ведь с тебя вычту. В твоём лесу пропали.
— Это она, — Шосс кивнул на пылающий дом. — В подвале головы и шкуры.
— Ах ведьма, — сказал Гильям без особого расстройства.
— Ты был в подвале, — произнёс один из незнакомцев, помоложе и ленивый.
— Недолго, — ответил егерь. — Успел только святой крест сотворить, всё загорелось.
— Кроме голов, заметил там что-нибудь? — спросил второй, который поживее. И взглянул на Шосса проницательно.
— Да что там заметишь, — егерь почесался с самым простецким видом. — Дьявольские штуки, известно что. Ну теперь всё огонь очистит, слава богу.
— Девчонка с ней?
— Девчонку она сожрала, — авторитетно сказал Шосс. — Вот не сойти мне с места, на моих глазах ручку доедала. Клыки — во! Когти — во! Еле убежал.
— Ясно, — сказал ленивый, а егерь внезапно понял, что этот прокурор совсем не молодой, просто выглядит молодо; от этого стало ещё неприятнее.
Вдали показалась повозка. Шосс про себя отметил, что это очень хороший экипаж — закрытый, с ладной четверкой лошадей; даже по одному взгляду на них было ясно, что ухаживает за ними человек знающий и в средствах не стеснённый: новенькая сбруя, расчесанная и заплетенная грива, одинаковая масть, караковая. Моложавый прокурор поднял ладонь козырьком. Второй спросил коротко:
— Декан?
— Декан, декан. — Взглянул на старосту и егеря, усмехнулся. — Пойдёмте, уважаемые. Поприветствуем ваше начальство.
И пошли вдвоём, не дожидаясь ответа. Одного из них звали Терье, а имя второго настолько редко произносилось вслух, что он сам его с трудом помнил, тоже переговаривались о своём.
— Он сможет? — спросил безымянный.
— Думаю, да, — ответил Терье. — Устроит какую-нибудь проверку.
— А успеет?
Вместо ответа Терье кивнул на великолепный экипаж.
— Успеет.
— Всё равно подними пару-тройку ребят, — сказал безымянный спокойно. — Из тех, что посвежее.
— Подниму, конечно, — сердечно ответил Терье. — Четверых подниму. Хватит же?
Собеседник не обратил никакого внимания на иронию в его голосе, кивнул и произнёс:
— И мундиров ещё ваших надо.
Терье оглянулся и неожиданно спросил:
— А где эти двое?
Безымянный понял, о ком речь, тоже огляделся, но ни старосты Гильяма, ни егеря Шосса видно уже не было. Он посмотрел на Терье.
— Нет, — ответил тот на невысказанный вопрос. — Ими позже займутся. Другие люди.
В эту же секунду, в трехстах шагах от них, в лесу, егерь сказал старосте небрежно, насколько позволяла ранняя одышка:
