Сергей Щеглов - Тень спрута
— По космосу? — переспросил Макаров, догнав Лапина. — Через Сеть, что ли?
— Обижаешь, Пал Саныч, — ответил Лапин. — Ну ее, эту бесовщину. Так полетим!
Он спустился с веранды в сад и повернул за угол дома. Макаров шагнул следом за ним и замер с раскрытым ртом. На крошечной полянке, укрытой со всех сторон непролазным боярышником, стояла летающая тарелка. Ее пузатое тело, поднятое над землей тремя телескопическими опорами, поблескивало ровными рядами заклепок, четко выделявшихся на фоне вороненой обшивки.
— Чего смотришь? — пробасил Лапин. — Нормальная техника! Полный привод, кондиционер, звездная подзарядка. Правда, к метро не подключается, ну так нам оно и ни к чему.
Он деловито подошел к тарелке, подобрал полы своей хламиды и подождал, пока из раскрывшегося люка выдвинется рифленый язык трапа.
— Пошли! — кивнул Лапин Макарову, забираясь внутрь.
Макаров, не чуя под собой ног, двинулся следом. В космос, подумал он. В космос — на такой развалюхе?
Изнутри тарелка напоминала дом на колесах. Лапин уже обосновался в кабине, предоставив Макарову самостоятельно пробираться через шлюз и просторный грузовой отсек. Макаров проследовал по гулкому металлическому полу мимо плотно закрытых железных ящиков, обогнул овальный белый стол, окруженный привинченными к полу стульями, и наконец добрался до соседнего с водителем места.
— Садись, — сказал Лапин. Убедился, что Макаров плотно вошел в анатомическое кресло, удовлетворенно кивнул и положил руку на торчащий из приборной панели рычаг. — Готов? Тогда полетели!
Зелено-коричневые заросли боярышника нырнули вниз, долина неизвестной реки раскинулась до самого горизонта и тоже ушла вниз, быстро растворившись в голубоватой дымке. Воздух стремительно почернел, над головой у Макарова зажглись звезды. Вытянув шею, Макаров посмотрел за борт: оставшаяся под ногами Земля уже приобрела форму громадного диска.
— Теперь вторую, — пробормотал Лапин и шевельнул рукой. Макаров ощутил только легкий толчок, но, подняв голову, увидел, как мимо пронесся желтый предмет, подозрительно похожий на Луну.
— Это что? — воскликнул Макаров, провожая диск взглядом. — Неужели Луна?
— Луна, — кивнул Лапин. — Не разглядел, что ли?
Макаров ничего не успел ответить. Лапин усмехнулся в бороду и повернул рычаг влево. Тарелка по огромной дуге развернулась на сто восемьдесят градусов, и Макаров увидел Луну прямо перед собой.
Луна приближалась так быстро, что Макаров инстинктивно втянул голову в плечи.
— Вот так, — важно сказал Лапин, закладывая обратный вираж. — Ладно, потом насмотришься. Включаю третью.
На этот раз Макаров догадался, что речь идет о переключении скоростей.
— Третью космическую? — спросил он и тут же понял, что сказал глупость. Скорость, с которой перемещалась тарелка, уже сейчас должна была приближаться к световой. Иначе за пару секунд от Земли до Луны нипочем не долететь!
— Третью по счету, — ответил Лапин и потянул рычаг. — Пилотажный сверхсвет.
Макаров вцепился в подлокотники и изо всех сил раскрыл глаза.
Чернота космоса озарилась праздничным фейерверком. Тусклые, едва заметные звезды засияли вдруг в полную силу, заполнили все небо и разом пришли в движение. Макаров увидел, что тарелка на полной скорости летит в темную область между двумя яркими звездами — оранжевой и синей.
— Это компьютерная модель? — с надеждой спросил Макаров.
— Какая еще модель? — удивился Лапин. — Обычные звезды. Вот это Спика, а вон там — Арктур.
— Но как же тогда мы их видим? — наморщил лоб Макаров. — Если скорость выше световой… — Макаров оглянулся назад и убедился, что сзади по курсу звезд ничуть не меньше, чем спереди. — Как нас фотоны догоняют?
— Это мы их догоняем, — пояснил Лапин. — А они по кабине размазываются. Передние — спереди, задние — сзади.
Макаров понял, что более вразумительного объяснения ему от Лапина не добиться, и принялся смотреть на проносящиеся мимо звезды. Надо же, думал он. Еще вчера рамочки в подвале клеил, а теперь вот лечу по Галактике, как по проспекту.
— Красиво, — сказал он, когда мимо промелькнула целая туманность. — Какая у нас сейчас скорость, Семен Петрович?
— Тысяч сто-о, — протянул Лапин. — Пристегнись, Пал Саныч. Сейчас тормозить будем.
— Тысяч сто чего? — спросил Макаров, ощупывая кресло в поисках привязных ремней.
— Тысяч сто световых, — в тон ему ответил Лапин. — По ручке хлопни, по ручке!
Макаров хлопнул ладонью по подлокотнику и почувствовал под рукой холодную металлическую пряжку. Машинально он перетащил ее на другую сторону кресла, раздался звонкий щелчок, и широкий ремень прижал Макарова к спинке.
— Пристегнулся? — спросил Лапин. — Ну, тогда держись!
Лапин рванул рычаг от себя, и Макаров едва не влетел лбом в стекло. Ремень, растянувшийся едва ли не вдвое, втянул его обратно в кресло. Звезды за окном остановились, потускнели, превратившись в еле заметные точки.
Лапин повел рычагом вправо, и Макаров увидел чужое солнце. Его маленький диск выплыл из-за спины Лапина и остановился точно в середине лобового стекла.
— Я на минутку, — сказал Лапин, снова дергая за рычаг. Тарелка устремилась в сторону солнца. — Посидишь в кабине, добро?
Макаров захлопал глазами.
— Куда — на минутку? — спросил он.
— Дело у меня здесь, — пояснил Лапин. — С одним парнем, вроде тебя.
— А, — понимающе кивнул Макаров. — Так посижу, конечно. Хоть в себя немного приду.
Лапин свернул налево и нацелился на яркую белую точку, которая через несколько секунд увеличилась до размеров планеты. По ее голубоватой поверхности тянулись белые полосы, сквозь которые просвечивали темные контуры материков. Макаров вытянул шею, всматриваясь в их очертания — уж не Земля ли? Что, если полет был всего-навсего шуткой? Но материков оказалось сразу шесть, и Макаров только головой покачал. Чужая планета, подумал он, а значит, мы и взаправду в космосе. Надо же, как это здесь просто…
Лапин заложил вираж, вошел в атмосферу и сбросил скорость до самолетной. Через минуту тарелка мягко опустилась на каменистом пятачке посреди высокой болотной травы.
— Брат у меня тут, — сказал Лапин, вставая, — по разуму. Потолкую с ним минут пять.
Макаров с любопытством огляделся. Солнце чужой планеты, белое и маленькое, висело на полпути от зенита до горизонта. Камни, валявшиеся вокруг, казались зелеными — то ли от необычного освещения, то ли вследствие неземного происхождения. Внимание Макарова привлекла груда камней, сваленных в форме правильного конуса; в ее темных расщелинах чувствовалось какое-то шевеление.
