Полина Волошина - Маруся. Книга третья. Конец и начало
— Вы, вроде бы, хотели поговорить? — крикнула ему вслед Маруся.
Профессор ничего не ответил и скрылся за дверью маленькой служебной кухни.
— Какой же ты все-таки противный… — проворчала Маруся и лениво поплелась туда же.
Когда она зашла на кухню, профессор колдовал над чашкой, высыпая туда разноцветные порошки из маленьких бумажных пакетиков и осторожно перемешивая это все деревянной лопаточкой.
— А если бы я был в душе?
Маруся недовольно поежилась.
— Или еще где…
— Что вы там делаете? — спросила Маруся, чтобы сменить тему.
— Я так понимаю, ты уже встречалась с Евой? — Бунин словно не услышал вопроса.
— Почему?
— Потому что у тебя ее предмет.
Маруся разжала руку и посмотрела на змейку.
— Она точно так же появилась у меня вчера вечером.
— Я встречалась с ней утром.
Профессор налил в чашку кипяток и понюхал получившуюся жидкость. Он казался настолько расслабленным, что Маруся даже усомнилась в том, что именно Бунин собирался с ней пообщаться. Может быть, это была ловушка? Кто-то пытался выдать себя за профессора или…
— У тебя, кажется, был день рождения?
— Шестнадцать лет, — не сдержавшись, расплылась в улыбке Маруся.
— Шестнадцать лет, а ума нет, — тихо пробурчал профессор.
Маруся сделала глубокий вдох, чтобы проглотить очередное оскорбление.
— Я пришла, чтобы узнать, о чем вы хотели меня предупредить.
— А какая теперь разница?
— Какая разница?
— Все равно ты все сделала не так.
— А как я должна была…
— Например, ты должна была ответить на мой звонок.
— У меня были люди.
— Не оправдание.
— Я не хотела…
— Теперь я не хочу.
— Но…
— Отдай мне предмет и топай домой.
— Я уже отдавала вам змейку, но она опять оказалась у меня.
— Разумеется! Ее же украли.
— А, может, вы специально подослали ко мне маму, отдав ей змею?
— И какой в этом смысл?
— Не знаю, — честно созналась Маруся.
— Вот и я не знаю… — профессор развернулся прямо к Марусе и посмотрел ей в глаза. — Отдашь сама или отнять силой?
Маруся даже не нашлась, что ответить.
Бунин же, как ни в чем не бывало, поднял руку и посмотрел на часы.
— Завтракать будешь?
— Завтракать?! Вы издеваетесь?
— Проявляю несвойственную мне вежливость.
— Пытаетесь отравить?
— Не проверишь, не узнаешь.
Маруся зависла. Профессор умел вывести из себя неожиданным поведением. Вот только что он был серьезен как никогда и тут же мог начать рассуждать о каких-нибудь совершенно необязательных и никакого отношения к делу не имеющих вещах, как, например, заваривание чая или вестибулярный аппарат у насекомых. Возможно, таким образом он специально заставлял собеседника потерять нить разговора, контроль над эмоциями и даже цель, ради которой разговор затевался, и потом, словно хищник, внезапно нападал из укрытия, заставляя вас думать о том, о чем вы вовсе не хотели думать, говорить те вещи, о которых вы собирались молчать и даже совершать поступки, за которые потом было страшно или стыдно.
Вот сейчас он выглядел совершенно безобидным, даже уютным, в своем очередном махровом халате со свежими следами зубной пасты на груди и в тапочках на босу ногу. У него был заспанный вид, взъерошенные волосы и помятая щека с отпечатком мелкой решетки — судя по всему, он положил голову на металлический сетчатый стол, да так на нем и уснул. Бунин казался трогательным сумасшедшим гением, кем он, в общем-то, и являлся…
— Ну чего ты встала как вкопанная? — трогательный гений оттолкнул Марусю, загородившую ему проход, и направился к холодильнику.
— Я могу идти домой? — рассерженно спросила Маруся.
— Валяй!
Бунин кивнул, отпил свое зелье и страдальчески скривил рот, словно это было одновременно самое кислое и горькое вещество на свете.
— Вы отправили мне миллион звонков и сообщений ради того, чтобы сказать «валяй»?
— А еще я предложил тебе завтрак, — ответил Бунин, спрятавшись с головой за дверцей холодильника.
Он определенно издевался. Мстил за вчерашнее марусино молчание? За сброшенные звонки и неотвеченные сообщения? Но он же не маленький ребенок…
— Хорошо. Я поняла, что вы играете со мной в какую-то непонятную игру. И, наверное, у вас есть какая-то цель. Давайте не будем морочить друг другу голову и вы просто скажете, что вам нужно?
Бунин неожиданно громко рассмеялся и даже захлопнул дверцу.
— Я рад, что ты не изменилась. Хотелось проверить тебя.
— На что?
— На любопытство.
— Ооооо!
— Ты снова примчалась, не спала. Не спала ведь?
— Нет.
— Ты все такая же одержимая, несмотря на то, что тебе пришлось пережить.
— Я стараюсь не вспоминать об этом.
— Но ты помнишь?
— К счастью для вас, я помню очень мало. Но я точно помню, что после нашей последней встречи я не хотела вас больше видеть.
— А когда была наша последняя встреча?
Бунин хитро прищурился и пристально посмотрел на Марусю.
Ответить было нечего. На самом деле, Маруся не знала, что случилось с ней после того, как она ввязалась в эту эпопею с ящеркой. Какими-то смутными обрывками вспоминался Нестор, Чен, Шанхай, Нижний Новгород и авария… Маруся помнила, как ей было плохо, как от нее отвернулись друзья, потом какие-то совсем уж дикие то ли воспоминания, то ли галлюцинации…
— Ты помнишь что-нибудь про орла?
— Про орла?
— Предмет… Ты видела его? Помнишь?
— Он кажется… я…
— Судя по всему, именно он оказал на твой мозг разрушительное действие, вступив в реакцию с ящеркой.
— А что он делает?
— Он отдает приказы, которым невозможно сопротивляться.
— И что мне приказали?
Бунин поджал губы, словно боясь сболтнуть лишнее, потом удивленно поднял брови, насупился и будто бы даже улыбнулся. Казалось, что профессор сам с собой вел внутренний диалог. Наконец он снова посмотрел на Марусю.
— Ты несколько дней пролежала в коме. Слишком много предметов вокруг, слишком много переживаний, слишком много воздействия естественных и противоестественных сил на детскую психику. Человек, который все это время находился рядом с тобой и выхаживал тебя, возвращая в сознание, стоит сейчас перед тобой и ты говоришь, что не хотела меня больше видеть?
— Откуда я могу знать, что вы говорите правду?
— Действительно… Ведь очнулась ты в обычной городской клинике…
— Папа сказал, что у меня было сотрясение мозга.
— И ты не пыталась потом общаться с ребятами?
