Антон Орлов - Контора Игрек
– Жаль, воронку не увидим, – Саймон кивнул на экран с домбергом – изображение перекосилось, как растянутая по диагонали эластичная тряпка. – Буря начнется раньше.
– Опять посторонняя болтовня, – буркнула Кирч (видно, ей игра в молчанку еще не надоела). И добавила, медленно и многозначительно, словно не с подчиненными разговаривала, а сама с собой: – Мне бы сейчас не вас тут пасти, а в Нариньоне должок с Лиргисо получить…
Саймон тоже был причастен к этой истории: драить на «Гиппогрифе» седьмой отсек им пришлось из-за Лиргисо.
Вскоре после того, как вызволенный из плена Клисс стал новобранцем «Конторы Игрек», профессору Пергу позарез понадобился еще один «сканер» – незийский гражданин Поль Лагайм, приятель Тины Хэдис и Стива Баталова. «Сканером» он был уникальным, поскольку в отличие от тех недоумков, что лежали в «коконах» у Пергу, обладал нормально развитым интеллектом.
Добраться до него было непросто, да и гонения на «Контору» уже начались, приходилось соблюдать осторожность. И вот Саймон разработал для «Конторы Игрек» свой первый проект: надо заставить Лагайма совершить убийство в общественном месте, при свидетелях, чтобы все увидели, как он опасен. После два варианта: либо, если убийцу задержат, выкрасть его из тюрьмы или из психушки, либо, если он скроется, взять в заложники его близких и потребовать, чтобы он сдался; «Контора» при этом выступает как организация, стремящаяся любой ценой защитить общество от преступника-психопата.
Все пошло прахом. Во-первых, Поль Лагайм оказался тем еще выродком: он попросту не стал никого убивать, хотя Кирч и Клисс свою работу выполнили на «отлично». Подобрались к нему в толпе на выставке светильников, засадили препарат, оказывающий нужное воздействие на мозг; будто бы выясняя между собой отношения, задали установку. Любой нормальный человек в такой ситуации сделает то, что от него ждут, но этот нормальным не был.
Если один план не сработал, можно придумать другой, однако тут вышла вторая неприятность: Лиргисо, который тоже за Лагаймом охотился, телепортировался на выставку и утащил «сканера» прямо из-под носа у агентов «Конторы» и Тины Хэдис. По логике Маршала, виноваты в этом были непосредственные исполнители, Клисс и Кирч, – неким мистическим, непостижимым для Саймона образом, словно Лиргисо перед тем, как телепортироваться, у них разрешения спрашивал!
Их послали отмывать седьмой отсек. Для Саймона это была нудная, тяжелая, бессмысленная работа, для Кирч – еще и унижение (ее, образцового бойца, наказывают, как «салагу»!), но злобу она затаила не на своего ненаглядного Маршала, а на Саймона. Римма то и дело норовила окатить его грязной водой или оставить ему участок похуже, да еще стучала начальству, что он слишком часто отдыхает.
А тут и третья неприятность подоспела: Лиргисо дал журналистке с незийского телевидения интервью, в котором много чего понарассказывал о «Конторе Игрек» – с фактами и доказательствами; их план относительно Поля Лагайма он тоже реконструировал и подробнейшим образом проанализировал. Себя он при этом всячески обелял и выставлял жертвой сплетен и клеветы – на это вряд ли кто купился, зато по репутации «Конторы» был нанесен сокрушительный удар.
Это и был «должок», о котором говорила Кирч. Саймону это казалось претенциозным: словно Римма намекала на то, что сама она – личность не менее значительная и достойная внимания, чем заработавший эпатажную славу преступник с Лярна. Лиргисо ее личный враг, и она собирается взыскать с него «должок», это должно производить впечатление! Правда, Саймон Клисс и стажер были неблагодарной аудиторией.
– В Нариньон, Риммочка, послали тех, кто рылом вышел. Там же королевский дворец, важно лицом в грязь не ударить. А если это самое лицо умывают раз в три-четыре месяца, и то по личному приказу Маршала…
Роберт еле удержался, чтобы не хихикнуть, а Римма, сохраняя каменное выражение, сказала:
– Ты-то, Клисс, сейчас должен быть в Нариньоне, хоть и не вышел рылом. Почему ты здесь?
– У меня психическая травма! – огрызнулся Саймон.
После плена у Лиргисо что-то в нем треснуло, и он был уже не тот, что раньше, – словно склеенная чашка, которую хозяйка никогда не выставит на стол для гостей. Груша время от времени проводил с ним сеансы реабилитационной терапии, но хватало незначительного толчка, чтобы вся эта хитроумная психологическая защита полетела к черту. Измученный Саймон все же сумел отыскать здесь приятную сторону: его радовало то, что дипломированный психолог оказался бессилен перед его проблемой.
Кирч прищурилась и засопела, готовясь отпустить что-то едкое, но ее опередил Роберт.
– Смотрите! – Он с глуповатой удивленной улыбкой показывал на экран, где тонул домберг.
Клисс и Римма тоже повернулись к мониторам. Помехи усилились, но пока еще можно было разглядеть, что там происходит.
– Ух ты, рисковый журналюга! – покачал головой Саймон.
– Почему журналюга? – спросил Роберт.
– А кто еще это может быть?
Произошло вот что: невесть откуда взявшаяся машина описала круг над обреченным домбергом, зависла возле одной из впадин-лоджий, из кабины в лоджию перебрался человек.
– Наверное, ему противники партии роялистов материал заказали, – объяснил Саймон. – Типа у них там фестиваль, а здесь простой народ тонет и все такое. Да, отчаянный парень…
Где-то на задворках его души слабо шевельнулось чувство, напоминающее симпатию: этот незнакомый репортер – еле прорисованная фигурка, мелькнувшая на рябящем экране – был такой же, как Саймон в молодости, бесшабашный, еще не сломавшийся, готовый ради эффектных кадров лезть в любое пекло. Если все вокруг – враги, то этот – почти свой. Беглое отражение Саймона Клисса, творящее в отместку миру такие же дела, как его измордованный жизнью оригинал. Саймон мысленно пожелал репортеру удачной съемки.
– Все, теперь он оттуда не выберется, – сказал Роберт. – Хана ему.
В оставленную без присмотра машину сразу же набились люди из домберга, она оторвалась от тонущей глыбы и полетела, вихляясь, в молочную мглу.
– Так он с собой на дистанционке запасную машину привел, – хмыкнул Саймон. – Дурак он, что ли? Это «салаги» бывают дураками, а не репортеры.
– Где ты видишь вторую машину? – проворчала Кирч.
– Под водой она, где же еще. Чтоб никому глаза не мозолила. Та, на которой он прилетел, – аэроамфибия, стыдно, Риммочка! И вторая такая же.
Во взгляде Кирч появилось нечто опасное, словно она смотрела на Саймона сквозь невидимый прицел. Он понял, что перегнул, и поспешил перевести разговор на другую тему:
– Давайте лучше пообедаем, пока буря не разыгралась. Солдат ест – служба идет.
