Александр Беляев - Мертвая голова
— Сейчас, только освобожусь от насекомых и приведу в порядок костюм, — ответил Фессор, поднимаясь по лестнице.
Когда Фессор вернулся, Сабатье налил ему кружку чаю и сказал:
— Дорогой Фессор, мы хотим похитить вас. Скоро наступит период дождей, и мы отправимся в путь.
— Желаю успеха.
— А вы?
— Мне и здесь хорошо, — решительно ответил Фессор.
— Неужели вы не испытываете никакого желания вернуться к людям? — спросил Сабатье. — Пятнадцать лет — как будто достаточный срок для научной экспедиции. Вы только подумайте, какую сенсацию произведут ваше возвращение и открытия! Ваше имя станет известным во всем мире.
Сабатье пытался играть на струнке тщеславия, но эта струнка уже не вибрировала в душе Фессора.
— Здесь есть кое-что поинтересней газетной шумихи. — И, подумав, Фессор добавил: — Нет, я не могу оставить леса.
— Но что вас удерживает?
— «Мертвая голова» — та самая бабочка необычайного вида, которую я встретил в лесу пятнадцать лет назад. Я думал о ней дни и ночи, искал ее все эти годы, но не мог найти. До тех пор, пока ее не будет у меня, я не уйду из этого леса.
— Но поймите же, — рассердился Сабатье, — вы сами давно превратились в мертвую голову, упрямый вы человек! Ну какая польза от всех ваших открытий, если о них не знает ни один человек на земле? Что толку от всех ваших коллекций и знаний? Не сегодня-завтра вас может съесть ягуар, проглотить удав. Наконец, вы умрете естественной смертью и унесете в могилу все сокровища. Вне общества, без людей ваше существование бесцельно, ему грош цена! Наука для науки — это игра в бирюльки, чепуха, бессмыслица! Вы должны подумать о своем долге перед обществом, без которого вы были бы бессловесным животным!
Сабатье говорил долго, и Фессор, видимо, начал склоняться на его доводы. Наконец старый ученый, опустив голову, сказал:
— Хорошо, я поеду с вами. Но только для того, чтобы вернуться сюда во главе хорошо оборудованной экспедиции и закончить свои работы. Мы, конечно, заберем с собою мои коллекции.
— Ну разумеется, — ответил Сабатье, подумав: «Только бы его вытащить отсюда!»
Дожди стали выпадать все чаще, и маленькое общество начало деятельно готовиться к отъезду.
Однажды Сабатье, бродя у берега вздымавшейся реки, обратил внимание на валявшиеся стволы железного дерева. От них исходил крепкий аромат.
— Такому дереву позавидовала бы любая парфюмерная фабрика! — сказал Сабатье. — Что, если из таких деревьев сделать плот?
Фессор покачал головой.
— Это дерево сыграло уже со мной скверную шутку! — ответил он. — Оно не будет держаться на воде. Плот надо делать из легкого бамбука.
Скоро плот был готов. Он отличался довольно большими размерами. Джон устроил на нем поместительную палатку. Когда начались дожди, все трое переселились в палатку, ожидая момента отплытия. Коллекции еще находились в древесной хижине Фессора. Путники выжидали, пока небо прояснится, чтобы перенести огромное количество насекомых, не испортив их дождем. Фессор очень волновался и ежеминутно поглядывал на небо.
— Кажется, проясняется, — сказал он однажды утром.
Дождь перестал, проглянуло солнце. Лес начал оживать.
— Да, надо пользоваться случаем, — ответил Сабатье.
Все поспешили к хижине.
Вдруг Фессор громко вскрикнул и побежал как безумный.
— Мои коллекции! Мой дом! — кричал он.
Сабатье и Джон последовали за ним и увидели, что ветхий домик Фессора разрушен бурями и ливнями последних дней. У подножия деревьев лежала груда трухи вперемешку с высохшими насекомыми.
Фессор в отчаянии бросился на останки своего жилища и начал ворошить мусор руками, крича.
— Мои коллекции! Мой труд! Моя жизнь!
Джон пытался оттащить старика, но он, казалось, помешался.
— Оставьте его, пусть он немного успокоится, — сказал Сабатье, взволнованный искренним горем ученого.
Набежала туча, сразу стало темно. Гремел гром, сверкала молния. Ветер трепал верхушки деревьев и свистел в бамбуковой роще. Дождь вновь полил как из ведра. Но Фессор не замечал ничего. В его настроении наступила реакция. Он сидел неподвижно, как маньяк, устремив взгляд на погибшие сокровища.
Сабатье нахмурился и, тронув ученого за плечо, сказал:
— Вот видите, мы вовремя решили увезти вас отсюда. Но не печальтесь. Вы вернетесь сюда, и тогда…
— Да, да! — Фессор пришел наконец в себя. — Надо начинать сначала! Я вернусь!
— С большой экспедицией, оборудованной наилучшим образом. Но нам надо спешить. Идемте скорей, Фессор!
— Да, да, надо спешить… Работы много. Все — сначала. Скорей же! Идем!
Фессор торопил своих спутников. Он спешил к людям, чтобы скорее вернуться в лес. Этот лес поработил его душу, сделался его стихией, его манией.
Они пришли на реку как раз вовремя. Неожиданно прибывшая вода уже поднимала плот.
Фессор ухватил шест и начал отталкиваться.
— Не делайте этого! — прикрикнул на него Джон. — Вы можете загнать острые концы плота в тину. Вода сама поднимет плот. Имейте терпение!
Фессор покорно положил шест и вновь погрузился в мрачное молчание, устремив взор на мутные воды.
Мимо него, как много лет назад, мчались стволы деревьев, трупы животных, пальмы. Но он, казалось, ничего не замечал. Только один раз его глаза загорелись мыслью.
Путешественники увидали зрелище, которое могло привести в себя даже полупомешанного Фессора…
По реке мимо них тихо плыл остров с десятком пальм и папоротников. Огромные орхидеи спускались к самой воде. В ветвях пальм прыгали и беспокойно кричали обезьяны.
— Плавучий остров! Неужели это не мираж? — воскликнул удивленный Сабатье.
— Наводнение смывает целые группы деревьев, — ответил Фессор таким тоном, как будто читал лекцию в университете. — Случается, что такие острова выплывают в море далеко от берега и долго носятся по волнам; сплетенные корнями деревья долго не распадаются. Многие мореплаватели встречали в океане такие плавающие острова. Здесь нет ничего… — он оборвал на полуслове и ушел в свои мысли, внезапно позабыв об острове.
— Вот бы на таком острове совершить плавание! — сказал Сабатье.
— Индейцы проплывают иногда на этих странствующих островах значительные пространства, — ответил Джон. — Помню, в детстве я сам пускался в такие путешествия.
Плот сильно качнулся, и его понесло течением.
— Наконец-то! — ожил Фессор. — Скорей бы, скорей! Столько работы!.. — И он снова замолчал, низко опустив голову. Джон посмотрел на Фессора, потом на Сабатье и тихо сказал:
— Пожалуй, нам не следовало брать с собой старика. Смотрите, он совсем спятил.
