Лоис Буджолд - Этан с Афона
Похититель Этана был с виду столь зауряден, что Этан с трудом представлял себе его внешность, даже глядя прямо на него. Но у Этана появилось странное ощущение (как будто он приобрёл способность видеть насквозь, наподобие рентгена), что у незнакомца вместо костного мозга — лёд, каменной твёрдости, как в открытом космосе. Этану стало странно, как же организм умудряется при этом вырабатывать красные кровяные тельца. Может быть, у него в жилах течёт жидкий азот. Они оба были совершенно очаровательны, и Этану захотелось их расцеловать.
— Ну что, начало действовать, капитан? — спросил человек с полотенцем.
— Да, полковник Миллисор, — ответил второй. — Я вкатил полную дозу.
Человек с полотенцем хрюкнул и швырнул полотенце на кровать, где было разложено содержимое карманов Этана и вся его одежда. В этот момент Этан впервые осознал, что он совершенно голый. Среди вещей были несколько денежных жетонов станции Клайн, расчёска, пустая обёртка от изюма, голографическая карта, денежная карточка со всей суммой в бетанских долларах, выделенной на приобретение новых культур — тут существо, сидевшее у него под сердцем, взвыло, никем не услышанное. Его похититель порылся в добыче.
— Ничего интересного?
— Ха. Почти ничего, — сказал хладнокровный капитан. — Поглядите-ка на это.
Он взял голографическую карту Этана, отщёлкнул заднюю крышку и поднёс к микросхеме электронную лупу. — Мы засекли его в зоне грузовых причалов. Видите эту чёрную точку? Здесь была капля кислоты в оболочке из поляризованных липидов. Когда оболочка попала под луч моего сканера, она деполяризовалась и разложилась, и кислота выжгла то, что тут было. Здесь точно был радиомаячок, а может быть, и записывающее устройство. Ловко спрятано в стандартной микросхеме карты, при этом электронный шум от жучка незаметен на фоне шума от самой карты. Он агент, это точно.
— Вам удалось проследить, куда шла передача?
Капитан покачал головой.
— К сожалению, нет. Обнаружив жучок, я тем самым его уничтожил. Но мы их сбили со следа. Они не знают, где он сейчас.
— А кто это «они»? Терранс Си?
— Будем надеяться, что да.
Главарь, которого похититель Этана именовал полковником Миллисором, опять хрюкнул, подошёл к Этану и уставился ему в глаза.
— Как тебя зовут?
— Этан, — радостно ответил Этан. — А тебя?
Миллисор игнорировал это приглашение к непринуждённой беседе.
— Ваше полное имя и звание.
Этан автоматически гаркнул:
— Старший сержант Этан СДБ-8 Эркхарт, Синий полк, медицинский корпус, У-221-767, сэр! — Он моргнул глазами на допрашивающего, а тот отпрянул в удивлении.
— В запасе, — добавил Этан чуть погодя.
— Вы что, врач?
— А как же, — гордо ответил Этан. — Где у вас болит?
— Ненавижу фаст-пенту, — прорычал Миллисор, обращаясь к своему напарнику.
Капитан холодно улыбнулся.
— Да, но по крайней мере можно быть уверенным, что они ничего не скроют.
Миллисор вздохнул, сжал губы и опять повернулся к Этану.
— Вы здесь для того, чтобы встретиться с Террансом Си?
Этан растерянно уставился на него в ответ. Встретиться с Террансом? Единственный Терранс, которого он знал, был один из техников Репроцентра.
— Его сюда не посылали, — объяснил он.
— Кто его не посылал? — резко спросил Миллисор, внезапно — весь внимание.
— Совет.
— Чёрт, — обеспокоенно произнёс капитан. — Неужели он нашёл себе новую крышу, и так скоро после Единения Джексона? Не мог он этого сделать, да у него и времени не было на это! Я обо всём позаботи…
Миллисор поднял руку, знаком приказав ему молчать, и опять вперился взглядом в Этана. — Расскажите мне всё, что вы знаете о Террансе Си.
Этан послушно начал рассказ. На лице Миллисора стало медленно проявляться выражение безнадёжности, и вскоре он прервал Этана резким взмахом ладони.
— Стоп.
— Должно быть, какой-то другой человек, — вмешался холодный капитан. Командир наградил его убийственным взглядом.
— Попробуйте другую тему. Спросите его о культурах, — умиротворяюще предложил капитан.
Миллисор кивнул.
— Культуры человеческих яичников, отправленные на Афон фирмой «Биоматериалы Бхарапутры». Что вы с ними сделали?
Этан стал подробно рассказывать обо всех тестах, которые он проделал над материалом в тот памятный день. Однако его всё больше огорчало то, что его похитители совсем не обрадовались. Они сначала пришли в ужас, потом в недоумение, потом рассердились, но вовсе не обрадовались. А он так хотел сделать им приятное…
— Опять какая-то бессмыслица, — прервал его холодный капитан. — Что означает вся эта чепуха?
— Может быть, он сопротивляется действию препарата? — спросил Миллисор. — Увеличьте дозу.
— Это опасно, если вы по-прежнему собираетесь стереть ему память и выбросить на улицу. У нас уже слишком мало времени для этого сценария.
— Значит, придётся переменить сценарий. Если груз прибыл на Афон и уже пущен в дело, то у нас, скорее всего, нету иного выхода, кроме военного удара. И это надо сделать в течение ближайших семи месяцев. Иначе мы не обойдёмся локальными ударами, чтобы выжечь их Репродуктивные центры. Нам придётся очистить всю эту чёртову планету, чтобы с гарантией уничтожить то, что нужно.
— Велика потеря, — пожал плечами холодный капитан.
— Большие расходы. И намного труднее замести следы.
— Нет выживших — нет и свидетелей.
— В любой резне бывают выжившие, хотя бы среди победителей. — Осколки гранита сверкнули, и капитану стало явно не по себе. — Дайте ему ещё дозу.
Этан ощутил укол в руку. Они методически, безжалостно, скрупулёзно допрашивали его о культурах, о его задании, его начальниках, его организации, его биографии. Этан уже сам не осознавал, что говорит. Стены комнаты то разъезжались, то опять съёживались. Этан чувствовал себя так, будто его вывернули наизнанку, так что оболочка желудка выпятилась наружу, а глаза запихнуты внутрь и упираются друг в друга. «О, как я вас всех люблю,» — проворковал он, и его с силой вырвало.
Он пришёл в себя, когда они сунули его голову под душ. Они ввели ему другой препарат, от которого эйфория сменилась несвязным ужасом, и снова стали безостановочно спрашивать про Терранса Си, про груз, про задание — то вместе, то поочерёдно.
Они всё больше разочаровывались и злились. Этану ввели препарат, многократно увеличивший нервную проводимость, и прикладывали к коже в тех местах, где больше всего нервных окончаний, какие-то инструменты, которые не оставляли видимых следов, но вызывали чудовищную боль. Он рассказал им всё, абсолютно всё, ответил на все их вопросы — но они были безжалостны и неумолимы, сосредоточены, как хирурги. Этан стал бесформенным, как глина, он плохо сознавал, что происходит, и наконец все его ощущения потонули в череде неуправляемых конвульсий, от которых у него чуть не остановилось сердце. Тут они сдались.
