Сергей Радин - Заклинатель
Войдя в душевую комнату, я привычно поднял руку к выключателю и только хотел посмеяться над собой - тоже мне, выключатель в космосе, - как свет зажёгся. Ага, кажется, у них тут всё на фотоэлементах. Обыск душевой привёл меня в маленький тупик, где, к своему облегчению, я и обнаружил искомое.
Душевая по размерам похожа на двухкомнатную квартиру, только поуже. Воспользовавшись одиночеством, я решился посмотреть, как тут у них всё устроено. Амнезия амнезией, но элементарные бытовые мелочи человек помнить должен. В общем, не подозревая ничего страшного, я вошёл в кабинку. Дверца доехала до положения "закрыто", что-то щёлкнуло - и на меня обрушилось нечто, что явно вознамерилось содрать с меня кожу. Выскочить я не смог - дверь то ли заклинило, то она просто не открывалась, пока всё не закончится. Единственное, что я сумел в этой ситуации, - под мощным напором воздуха сверху, не дающего дышать, закрыл ладонями лицо.
Вышел меньше, чем через минуту. С трудом отдышался. Дверь и в самом деле открылась сама, едва направленный поток воздуха (явно под большим давлением) прекратился. Чёрт… Возможно, я и чист, но лицо… Я подтянул штаны, сползшие во время "мытья", и подошёл к зеркалам над кранами. Точно. Половина царапин кровоточит.
Осторожно отвернув один из рычажков, над которым красовалась табличка с изображением струи, я с облегчением вздохнул. Вода. Она, родимая. Вот уж никогда не думал, что буду с таким удовольствием умываться.
Водяную струйку пустил тонкую. Понимал, что, пока на планете всё не разведали, воду надо беречь. Но плескал на лицо от души, с внутренней улыбкой вслушиваясь в тихий звон воды в раковину. Поэтому и не услышал шагов сзади. Только поднял голову посмотреть в зеркало, когда позади надвинулось что-то, что прижало меня к раковине, а на пояс легли руки… Двое. Из тех, пятерых уголовников. Один стоял впритык, другой сторожил у двери, шагах в пятнадцати.
- Ну что, парень… - прошептал прижавший меня к раковине - приземистый, с лицом небритой обезьяны, жадно глядя на меня в зеркало. - Попробуем ещё разок, а?
Похолодев, я чуть по инерции не спросил - попробуем что? Но пальцы его правой отлепились от моего бока, и он лихорадочно принялся стягивать с себя штаны.
- Ну чего ты кочевряжишься, красавчик… - бормотал он мне в спину, вцепившись уже в пояс моих штанов.
Я пришёл в себя. Совершенно машинально, благо дело происходило над раковиной, надавил ребром ладони на край.
- Нагнись давай, нагнись… Чего ты ждёшь… - торопливо шептал он.
Оглушённый бешенством, я незаметно опустил руку и хлопнул ладонью. По его бедру. Он коротко взвизгнул. Мгновения, когда он отпрянул, хватило - обернуться и коротким, экономным ударом ноги врезать в пах Обезьяны.
Не мой удар. В смысле - я драться почти не умею. Пытался выучиться по книгам - запомнил лишь некоторые удары, но без практики ведь… В школе была у нас физкультурница, энтузиастка карате, секцию вела - ходил к ней, но опять-таки спорт - это одно, а реальная драка - абсолютно другое. Значит ли это, что удар нанёс Брис?
Обезьяна взвыл, с ненавистью глядя на меня. Тощие руки беспорядочно суетились, то хватаясь за прокол в бедре, то закрывая причинное место. Его подельник медленно, то и дело оглядываясь на дверь, шёл к нам. По кулаку, почти спрятанному в длинном рукаве рубахи, я сообразил, что он вооружён. Откуда у него… Впрочем, понятно откуда. Зря, что ли, выходили вместе с остальными наружу? Если перед полётом, при водворении на платформу, их наверняка обыскивали ("шмон устраивали" - вспомнил я слово из рассказов Солженицына), то сейчас кому это нужно? Призракам? По-моему, им наплевать…
Когда подельник, сутулый, по-медвежьи огромный, приблизился, Обезьяна, видимо, почувствовал подкрепление и стал, завывая, браниться. Я, честно говоря, понимал с пятого на десятое. Кажется, и сейчас тюремное арго больше похоже на иностранный язык, чем на нормальный, разговорный. Но из проклятий Обезьяны я выяснил интересные вещи "о себе" и потихоньку стал понимать, что произошло с Брисом.
Едва уголовники вышли из крио-сна, они обнаружили в своей компании совсем юнца, а поскольку среди них оказались часто и подолгу сидевшие, то они почти сразу вспомнили тюремные привычки и пристрастия. И, когда уголовная шушера полностью отошла от неприятных ощущений заморозки, в своей камере она принялась устанавливать свои правила и законы, которым Брис жёстко воспротивился. Поскольку связать его и принудить к развлечениям шушеры возможности не было, то навалились всей толпой и оторвали накладку за ухом - в надежде, что парень истечёт кровью, и можно будет попользоваться беспомощным телом. Но когда Брис начал слабеть, драку заметили в камере напротив и вызвали надзирателя. И вот тогда-то, при появлении Бишопа, в ход пошло враньё, что парень давно умер. А надзиратель разбираться не стал.
Обезьяна всё это выплёвывал в меня, а его подельник всё молчком старался обойти меня. Вскоре первый перешёл просто на оскорбления, причём, как я понял, старался ими не воздух сотрясать, а отвлечь меня на себя. Но моя позиция была довольно удобной, чтобы защищаться сразу от двоих, пока кто-то другой не войдёт в душевую. Правда, у меня всё внутри сжималось, когда я мельком, но думал: а если вместо обычных поселенцев сюда ввалятся остальные уголовники? Никакой штырь уже не спасёт…
И, когда я уже на полном серьёзе начал опасаться воссоединения уголовной компании, Обезьяна допустил тактическую ошибку. Он остановился передохнуть и облизаться - и выпалил:
- Да нафиг ты нам нужен! Здесь вон сколько мелочи бегает, помани конфеткой - любой под меня ляжет!
Думая, что ослышался, я переспросил, впервые вступив в разговор:
- Ты… говоришь о детях?!
Он сразу сообразил, чем пронял меня, и принялся издеваться, расписывая подробно и в красках, что именно он сделает с любым ребёнком, попавшим в его лапы…
Алая волна плеснула перед глазами, по глазам…
Тьма… Беспамятство…
… Мощная рука, схватившая меня за плечо, швырнула моё тело в сторону - на те же раковины. Чудом позвоночник не сломал. Грохнулся на пол, застонав от боли. Жёсткие шаги в мою сторону. Сгруппировался, сел, прислонившись к каким-то трубам, держась за ушибленную поясницу. Ко мне шёл Карл - в своей броне, но без шлема. Безразличный. Впрочем, нет. Брезгливость на лице отчётливая. Встал рядом, рукой в бронированной перчатке приподнял меня за ворот рубахи и, ничего не говоря, легко потащил меня мимо… Я не сопротивлялся - смотрел и не верил своим глазам. Мимо Обезьяны. Плоское кровавое месиво там, где должна быть голова. Лежит, не двигается. Мимо его подельника, лежащего в луже крови плашмя - дёргая руками-ногами.
