Кир Булычев - Посёлок
«Проблемы, — подумал он, — проблемы… У всех проблемы, а корабль летит к звезде. И совершенно непонятно, что и когда важнее…»
Все же важнее, чтобы летел корабль.
21
Ночь на корабле, который всегда летит в вечной ночи.
Ты — часть громадного мира, каким бы ничтожным он ни казался в пространстве.
Чуть светят огни в коридорах, чуть ниже температура воздуха, чуть поскрипывает под ногами упругий пластик пола — днем он молчит. Люди, встретившиеся ночью в коридоре, говорят вполголоса, хотя услышать голоса из каюты нельзя.
Павлышу, как и в прошлую ночь, не хотелось спать.
Честь космонавту, который всегда спит вовремя, — это первое правило. Павлыш его нарушил уже дважды.
Он остановился у двери Армине.
Он не хотел входить. Он представил себе, как Армине заснула, наплакавшись. Если Гражина права, то ведь страшно представить себе возвращение к любимому через четверть века. Даже если он будет верен и будет ждать — это уже не тот человек. Может, лучше, чтобы он не ждал?
Из каюты пробивался свет.
Павлыш понял, что дверь закрыта неплотно.
— Армине, — тихо позвал он, приложив губы к щели.
Если она не спит, он войдет. Потому что сейчас она куда ближе и понятнее ему, чем стальная Гражина. Хоть Павлыш и не до конца верил в непоколебимость и самоуверенность Гражины. У каждого своя маска. Армине — человек без маски.
Нечаянно, а может, и нет, он толкнул дверь, и она открылась.
Каюта была пуста. Кровать смята. Он не стал заходить, это было как подглядывать.
Он вдруг подумал, что Армине сейчас — у Внешнего сада, у бассейна. Там видишь лес и воду.
Там одиночество не столь безлико. И нельзя его нарушать.
А может, надо нарушить?
Павлыш прикрыл дверь и пошел по коридору дальше.
Он очень удивился, увидев, что из навигационной появился капитан–2, высокий, смуглый человек, будто только что спустившийся с высокой горы и обожженный тем, высокогорным солнцем.
— Не спится? — спросил он.
— Сейчас пойду спать, — сказал Павлыш.
— Спите. Вам с утра на вахту. Сейчас от вашего внимания, от точности работы многое может зависеть.
Павлышу не хотелось бы, чтобы капитан стал узнавать, какое у него настроение или как он себя чувствует. Капитан, к счастью, ничего не спросил. Они стояли, как люди, столкнувшиеся на улице после долгой разлуки, которым неловко расставаться, но нечего друг другу сказать.
— Если хотите, — добавил вдруг капитан–2, — я вам завтра покажу портреты моих сыновей. Одному шесть, другому девять. Крепкие ребята. Показать?
— Спасибо.
— Ну ладно, спокойной ночи.
И капитан–2 беззвучно пошел по коридору к своей каюте.
А Павлыш двинулся дальше, к Внешнему саду.
22
Дверь в отсек бассейна была закрыта.
Странно, кто и зачем закрыл ее?
На корабле вообще не закрывались двери. В случае аварии автоматика все равно сработает быстрее и надежнее.
Мало ли что могло случиться — ремонт, профилактика, просто сломался запор. И если бы не заплата в прозрачной стене, Павлыш бы вернулся обратно.
А тут он сделал иначе.
Его тревога была необоснованной и, вернее всего, смешной. Наивной.
Но он побежал к нише.
Ниша была на другом уровне, в двух минутах, если бежать.
Павлыш распахнул дверь в нишу и надел скафандр.
Это заняло еще две минуты.
Он выбежал в коридор и побежал обратно.
Бассейн и Внешний сад были отсеком. Одним из двадцати трех отсеков «Антея». Между отсеками на случай аварии были переходники. Ввести в действие переходник можно было, отключив автоматику.
Павлыш отключил автоматику, потом повернул тяжелый рычаг.
Тогда внешняя дверь отъехала в сторону.
Павлыш вошел в шлюзовую камеру. Убедился, что герметизация работает. Включил внутреннюю дверь.
Приборы на пульте показали, что в бассейновой — нормальное давление. Значит, успел.
Дверь за его спиной закрылась. Затем очень медленно открылась внутренняя.
Павлыш вбежал в бассейновую.
Армине сидела в кресле у бассейна и смотрела на воду.
Очень спокойно. Она так глубоко задумалась, что и не заметила, как Павлыш вошел в зал.
А Павлыш в полной растерянности замер у двери.
Последние несколько минут были наполнены действием, гонкой — дышать некогда, — одним всепоглощающим желанием: успеть — и страхом опоздать… А секунды в переходнике, пока закрывались и открывались двери, дали возможность воображению отчетливо и убедительно нарисовать распахнутую дверь во Внешний сад и стеклянное, подобное стеклянным деревьям, тело Армине.
А Армине сидела у бассейна.
Павлыш страшно испугался. Вот-вот она повернет голову и спросит, подняв густые прямые брови: «Ты что здесь делаешь в скафандре?» И что ответить? «Я решил, что ты покончила с собой, и побежал надевать скафандр, чтобы, не рискуя собственной драгоценной жизнью, вынести твое тело из Внешнего сада».
Павлыш, стараясь не произвести ни малейшего шума, начал отступать в переходник — чтобы уйти незамеченным.
И это обратное движение оказалось почти роковым.
Армине услышала.
Вернее всего, она в тот момент собралась с духом и решила подняться, поэтому шорох шагов Павлыша донесся до нее.
Она резко обернулась — не как человек, а как испуганное маленькое животное. И, как испуганное животное, стремительно вскочила и кинулась к перегородке Внешнего сада.
Павлыш не понял смысла движения — он уже отказался от мысли, что Армине может покончить с собой. Поэтому он остановился и сказал ей вслед:
— Не бойся, это я, Слава.
И тут понял, что Армине набирает код на двери во Внешний сад.
Он мысленно считал — и оставался нем и неподвижен — число единиц кода. Их должно быть семь. Щелкнула первая цифра. Вторая, третья, четвертая… Она же сейчас откроет дверь!
— Армине! — завопил Павлыш. — Стой, Армине! Пожалуйста!
Пятая, шестая…
— Смотри, что я сделал! Смотри на меня!
Он обеими руками откинул крепления шлема и рванул его назад. Шлем сорвался, оцарапав лоб, и покатился по полу.
Может быть, от этого неожиданного звука Армине обернулась.
И увидела, что Павлыш стоит без шлема.
— Ты что? — сразу поняла она. — Нельзя. Там вакуум!
— Я знаю, знаю!
— Ты же погибнешь.
— Да.
— Но тебе нельзя! Это только я. Я так хочу! Надень шлем!
— He надену.
— Я все равно открою дверь! Мне надо уйти!
— Открывай.
Павлыш не успел испугаться в тот момент, когда срывал шлем, и не боялся смерти. Он уже понимал, что Армине не сможет открыть дверь, зная, что Павлыш погибнет тоже.
