Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3
Уложив видавший виды карабин на раму повозки, я присел на одно колено, выбирая цели. Увеличенные магазины позволяли стрелять из "Сайги" без перезарядки тридцать раз, чем я и занялся, не дожидаясь остальных. Опытные бойцы знали дальность эффективного огня из помпового ружья и не собирались переводить патроны, пока враги не приблизятся на восемьдесят-сто метров. Мне оптика позволяла стрелять по всадникам с трёхсот метров практически без промаха, особенно патронами, где порох отвешивался вручную, с точностью до десятой доли грамма. Противник не предполагал такой дальности стрельбы, всадники шли рысью, словно на параде, чётко по прямой линии. Вернее, пытались так двигаться первые несколько минут, пока не стали падать под моими выстрелами.
Подпускать близко к каравану атакующих всадников я не собирался, не забывая, что десяти стрелков маловато для отражения лобовой атаки конницы. Будь у нас пулемёт, другое дело. Судя по действиям монголов, они уже сталкивались с огнестрельным оружием и знали, как долго будут перезаряжать ружья. Поэтому они рассыпались во всю ширину долины, от одного ельника до другого, пустили коней в галоп, стремясь добраться до нас, пока мы перезаряжаем оружие. Вариант вполне выигрышный, если бы не помповики и моя "Сайга". Я сразу перенёс огонь на левый фланг, надеясь на засаду, прикрывавшую проход в долину, как раз справа. Суета и хаотические перемещения врагов не давали времени для точного прицела. Две трети выстрелов уходили в молоко, а вражеские всадники заметно приближались, достигнув рубежа нашей засады.
Вот и она вступила в бой, вынося чужаков выстрелами почти в упор из сёдел. Я, тем временем, сменил магазин, и сердце неприятно ёкнуло. Передовые всадники вышли на рубеж стрельбы из помповика. Мои бойцы открыли огонь, несколько всадников упали, но четыре десятка монголов уверенно приближались, ещё несколько секунд и они доберутся до нас. Всё, я забыл о дефиците патронов, любви к животным, забыл обо всём, чтобы методично, как в тире, стрелять прямо в грудь лошадям атакующих всадников. Начал справа, чтобы видеть все следующие мишени, беглый огонь! Выстрел, доворот карабина на цель, выстрел, снова доворот, снова выстрел, ещё и ещё. Ряд всадников закончился, последний конь упал в нескольких метрах от нас, а вылетевший из седла всадник неосторожно ударился лицом о приклад моего оружия, вследствие чего потерял сознание.
Чёрт, две раненые лошади не упали, продолжая неровными прыжками двигаться к нам, я добиваю их, потом расстреливаю всех упавших всадников, пытающихся подняться. Всё, патроны закончились, а к нам подбираются ещё десятка два отставших от основной группы кавалеристов, мать их за ногу. Пора браться за револьверы, я перебегаю в более удобное место, закрытое по бокам двумя фургонами. При этом замечаю, что наши новобранцы, видимо воодушевлённые массовым отстрелом нападающих, порываются выскочить вперёд, типа, изобразить атаку, обозначить свой героизм. Вот паразиты, без них тошно, куда лезут? Пока я командирским голосом приводил новичков в чувство, остатки монгольского отряда почти добрались до фургонов. Но, пострелять из револьверов мне не удалось. Наткнувшись на заградительный огонь пяти помповиков, успели мои бойцы перезарядить оружие, враги рассеялись. Те, кто не упал с коня, развернулись и спешно отступали.
Можно перевести дух, думаю, беглецов добьют из засады. В голове колонны стрельба тоже прекратилась, ну, в них я не сомневался. Однако, рано расслабляться, я отправляю пару стрелков со взводом новобранцев добить раненых и собрать трофеи. Сразу за ними группа всадников отправляется на разведку, назад по пройденному пути. Кто знает, сколько там осталось монголов, два отделения отправляются проверить ельники по обоим склонам долины. Спустя несколько минут ко мне прискакал Ильшат, довольный, как кот, объевшийся сметаной.
- Воевода, мы всю сотню положили, ни один не ушёл. Парни проверили, дорога впереди чистая. Лихо мы их, одних лошадей семьдесят восемь захватили, все при сёдлах.
- У нас трое ушли, догонять не будем, продолжай движение. Опасаюсь я за Белый Камень, надо спешить. Идём сегодня допоздна.
Одного пленного мы всё-таки захватили, того самого, что попал под мой приклад. В дороге я пытался с ним разговаривать, увы, безрезультатно. Оставил для передачи Палычу, тот найдёт и переводчика и убедительные аргументы. Собственно, ничего интересного от пленника мы не ожидали.
Вечерний сеанс связи меня успокоил, никаких нападений на наши крепости не было. А через три дня поутру нас встречали в самом остроге. Два с лишним года не был я в Белом Камне, хотя знал о многом, что сделано. Но, не ожидал, как это выглядит на самом деле. Острог, срубленный нами на скорую руку под гарнизон в сотню бойцов, разросся и превратился в городок, не меньше Владивостока. Много беглецов из европейской части России останавливались в Белом Камне. Кто не имел сил и воли пробираться дальше, кого устраивало отсутствие официальных чиновников. Третьи просто находили себе хорошую работу и приличный заработок, некоторые спешили отстроиться поблизости и распахивали землю. В результате в самом городке насчитывалось двести пятнадцать домов, что давало больше полутора тысяч жителей. Да в округе образовались восемь небольших деревень, на три-четыре двора. В числе горожан были обрусевшие китайцы из пленных, полторы сотни, принявшие православие по староверскому образцу.
Именно руками китайских пленных, которых оставалось около трёх сотен, не заслуживших перевода в свободные рабочие, под командой их же бывших соотечественников, буквально перед нашим прибытием был закончен тридцати километровый отрезок железной дороги. Одноколейка соединяла производственную часть городка, где находились две доменные печи, литейное производство и стекольный завод, с железным рудником. Предприимчивые угольщики, обжигавшие древесный уголь, пристроились доставлять свою продукцию тоже по железной дороге. Так, что паровозик не простаивал, курсируя по рельсам весь световой день. С его появлением возникла реальная возможность увеличить производство чугуна и стали раза в два без дополнительных расходов. Учитывая, что золотой прииск я подарил императрице, всех работавших там пленных китайцев мы направили на прокладку железнодорожной линии в сторону Иркутска. Понимаю, что работа займёт в лучшем случае лет пять-десять, но это работа на перспективу. Будет быстрая и удобная дорога до Иркутска, а, бог даст, и до Барнаула, число переселенцев увеличится в десятки и сотни раз. Кем бы ни были люди, прибывшие из Европы, Дальний Восток и Сибирь будут колонизованы на сто лет раньше. Учитывая же отсутствие в Сибири крепостных, а я непременно приложу все свои силы, чтобы сохранить статус свободных для сибиряков, желающих перебраться сюда будет достаточно.
