Виктор Кувшинов - Пирамиды Астрала
— Вот и еще одна двухкомнатная освободилась — налетай, родня — кто хочет!
Слава развернул Ташу к себе лицом. Она как-то скривлено и зло улыбалась.
— Таша, не надо так! С нами со всеми может такое случиться, — он усадил несчастную девушку на диван и примостился рядом. Обняв Ташу и гладя ее волосы, он тихо говорил:
— Ташенька, ну поплачь — тебе легче будет…
Она вдруг ударила его ладонью и выкрикнула уже со слезами в глазах:
— Как ты не понимаешь! Это все! Ее там уже нет!.. Я чувствую это. Понимаешь, это конец всему. Я никогда ее больше не увижу, — и она, наконец, разрыдалась.
— Маленькая моя, но у тебя есть я, который всегда будет тебя любить. Не расстраивайся, — выговаривал Слава, пытаясь успокоить девушку.
— У меня такое чувство, что часть меня умерла. Часть моей жизни ушла безвозвратно и останется только в каких-то далеких воспоминаниях. Мне кажется, что на самом деле все наоборот: умирающий человек просто усыпает надолго, навсегда. А умирает часть нашей души — тех, кто остается. Я боюсь дальше жить — меня ждет только череда смертей моих родных и близких!
— Нет, ты неправа. Душа не умирает. Умирает часть твоей жизни, переходя только в память. Но на смену умершей рождаются новые части жизни. Например, я — для тебя, а ты — для меня.
— Да, Слава, у нас будет много детей. Я не хочу только терять в жизни. Это наверно эгоизм, но только в своих будущих детях и тебе я вижу выход из безнадежной вереницы потерь.
— Ты знаешь, почти все когда-нибудь оказываются в таком положении. Многие из них находят утешение в вере.
— Ты смеешься? — Таша оторвала заплаканное лицо от Славиного плеча, укоризненно на него посмотрела и, с горькой усмешкой, продолжила. — Ты же сам знаешь, каково нам во что-нибудь верить. Ты какую сказку про Бога предпочитаешь? Или, может, лучше галлюциногенов наесться?
Так они еще долго сидели в сгущающихся сумерках, сами не зная, что делать. Гладя Ташины волосы, Слава вдруг почувствовал, как рука девушки сжала его плечо, а вся она напряглась. Он поднял голову и заметил, что Таша, замерев, смотрит на кресло в темном углу комнаты. Переведя взгляд, он обмер то ли от испуга, то ли от восторга. На кресле, дымчатым силуэтом, как бы светясь изнутри, сидела милая пожилая женщина и ласково улыбалась им. Слава сразу узнал в ней Ташину бабушку, которая лежала сейчас в больнице. Девушка долго, как зачарованная, смотрела на призрак. Потом, сделала резкое непроизвольное движение в сторону бабушки, и видение растаяло. Они долго сидели молча. Потом Таша счастливо прошептала:
— Она больше всего любила меня. Умершие могут показаться в момент смерти, но только тем, кого любили больше всех, и видеть их могут люди, думающие о них в это время. Я сейчас почувствовала: ей стало легко, у нее ничего не болит, и она будет ждать меня «там», — шептала Таша. — Я была права: она как бы уснула и оказалась «там». Так что мы плачем, лишь жалея себя, а ей стало лучше, и у нас есть надежда на встречу! — потом подумала и попросила. — Позвони в больницу — ее сердце наверно остановилось…
И еще некоторое время помолчав, добавила:
— Мы теперь знаем, как «туда» попасть, надо только поскорей опробовать на себе Женино лекарство…
Глава 4
Отделение сознания
— к сожалению, случайное явление не осталось без внимания, но к счастью, бесконтрольной утечки информации с самого начала удалось избежать. Круг посвященных ограничен четырьмя душами…
— наши попытки напугать или оттолкнуть от идеи использовать метод пока не помогают. Надо попробовать действовать через сны…
— еще есть возможность повлиять на людей, способных остановить их…
— только нельзя допустить утечки информации во властные структуры — это станет началом конца всей цивилизации…
(из обмена мыслями где-то в астрале) * * *Мы все сидели перед Машей в Славиной лабораторной комнате и обсуждали план эксперимента. Маша, женского рода и среднего возраста шимпанзе вовсю заигрывала со Славкой. Он предлагал ей банан, а она изображала сытую дамочку и кроила ему рожицы. Прошло два месяца с памятного разговора на даче. Мы проделали огромную работу, идейным локомотивом которой была Таша. Она действительно «не слезала» с моего загривка, понукая меня держать бешеный темп исследований.
Первое, чем я занялся, это «испортил» порошок Ксилонейросказина-В, списал его и попросил с извинениями новую партию у производителя. Потом проверил минимальную эффективную концентрацию для собак. Если собаку было не беспокоить, то она «просыпалась» в произвольные сроки после того, как уровень лекарства в крови падал ниже действующей концентрации. Время воздействия электромагнитного поля роли почти не играло. После возрастания концентрации препарата до уровня действующей дозы, было достаточно подержать мозг несколько минут в поле, пока тот не «успокоится». Потом мозг сам оставался в таком стабильном состоянии, пока собака не просыпалась. Долгое наблюдение за собаками, больше других подвергавшимися «процедуре», не выявило никакой патологии. Животные были даже веселее и жизнерадостнее, чем обычно.
Ярослав предложил использовать антагонисты — лекарства для быстрого вывода собаки из «сна», которые снижали концентрацию препарата в крови. Я также выдал все параметры по частоте и напряжению поля Федору, и он за пару недель сварганил маленький приборчик с шестью электродами.
Где-то через месяц у Славы было все готово к опытам на обезьянах. Мы решили попробовать препарат сначала на макаках резусах в параллельных экспериментах. Макаки прошли все испытания успешно, подтвердив ранее полученные данные на собаках. Таша металась от Славы ко мне, от меня к Феде и обратно, координируя наши действия. Девчонки из нашей лаборатории уже начали ревновать меня к ней. Так что пришлось выдумывать всякую научную небывальщину, чтобы объяснить Ташино горячее внимание к моей персоне. Получалось все-таки неубедительно, и я вздохнул свободнее только тогда, когда эксперименты переместились в основном к Славе.
И вот мы собрались перед первым испытанием на шимпанзе. Добиться этого Ярославу было нелегко. Они вместе с Ташей плели руководству всякую лабуду про нежную психику высших приматов, и как важно ее изучать, и как необходимы для их экспериментов данные по сердитым или довольным жизнью шимпанзе. В результате всех этих ухищрений перед нами сидела Маша, выданная нам на неделю, с условием, что она будет использоваться только для дружеских бесед. Обезьяна приветливо вытягивала губы, чесала грудь и уже лезла обниматься со Славкой, одновременно пытаясь оторвать пуговицы на его халате. Федька, не выдержав этой умильной сцены, заржал:
— Таша, смотри, у тебя жениха уводят! Еще немного и они сольются в страстном поцелуе!
Но Машина душа была намного шире. Она сразу переключилась на Ташу, как только та подошла. Девушка рассмеялась и пожаловалась, пытаясь мягко отделаться от ласк расшалившейся обезьяны:
— Если что-то не предпринять, мы сейчас все пройдем проверку на наличие блох и способностей к обниманию. После этого нас придется сдавать в химчистку!
— А волосы сбрить налысо, — поддакнул я. — Так, быстренько начинаем! Слава, давай ей «конфетку».
Под конфеткой я подразумевал кусок сахара, с нанесенной на него минимальной дозой Ксилонейросказина-В и сдобренной каплей лимонной кислоты для вкуса. Маша с удовольствием приняла «угощение» и стала клянчить еще. Пришлось ей выдать еще кусочек сахара, а потом показывать, что вкуснятина кончилась. При этом все Славкины карманы подверглись тщательному досмотру со стороны обезьяньей таможни.
— Ждем еще пятнадцать минут, и начинаем! — выговаривал я, не зная почему, взяв на себя роль руководителя всей операции.
Маша продолжала играть каким-то тряпьем, попавшим ей в руки.
— Федь — включишь прибор, когда я одену ей «шапочку» с электродами на голову. Слава — ты даешь ей какую-нибудь яркую тряпку по моему сигналу, чтобы она отвлеклась на новую игрушку. Таша — все время поглаживай ее по голове, чтобы она не заметила, когда я ей одену «шапочку». Нам надо удерживать электроды несколько минут, пока поле не подействует. Если Маша решит их снять, то нам ее не удержать — это уж точно.
Время вышло, и мы начали. Таша поглаживала обезьяну по голове. Я грел в руках металлические электроды «шапочки». Славка, как заправский факир, достал откуда-то яркую тряпку и стал ее с интересом рассматривать. Маша, естественно, такого снести не смогла и вырвала тряпку из рук. Я в это время быстро и незаметно водрузил «шапочку» на голову шимпанзе и кивнул Федьке. Он включил приборчик — генератор импульсов, и мы стали ждать… Две минуты Маша с пристрастием изучала новую тряпку. Потом она заозиралась по сторонам и потянула руку к голове. Таша перехватила ее и стала играть, почесывая ладонь обезьяны. Маша в ответ попыталась поймать руку Таши, но не преуспела в этом, так как вдруг закрыла глаза и повалилась на кушетку. Подержав «шапочку» еще минуту, на всякий случай, я снял ее и скомандовал:
