Михаил Кликин - Личный враг Бога
– Что тут произошло? – спросил великан.
– Землетрясение, – ответил Глеб. Почему-то, сам не зная почему, он решил не рассказывать друзьям о ночном происшествии.
– Землетрясение? – переспросил удивленный Тролль. – Так ты не спал?
–Нет.
– Вот черт! Нам еще повезло, что не засыпало. – Тролль вскочил с кровати и принялся настежь распахивать окна, проветривая комнату.
Через минуту проснулся Коготь. Увидев беспорядок, он протянул:
–Э-э…
На что Тролль, не дожидаясь, пока вопрос оформится окончательно, жизнерадостно ответил:
– Землетрясение.
Маг еще раз осмотрел комнату, поднялся, выглянул в окно и пробормотал:
– Ну да… Землетрясение, значит…
– Ага, – подтвердил Тролль, раскладывая на столе походную снедь. – Природный катаклизм.
Перекусив, они быстро собрались, вышли из комнаты, прошли по коридору и оказались в холле. Хозяин все так же лежал на столе, уперевшись в столешницу лбом, только теперь его правая рука свисала до пола, и на кончике среднего пальца висела тяжелая капля загустевшей крови. Глеб подошел к столу и аккуратно положил возле головы коматозника серебряную монету.
– Зачем она ему? – возмутился такой растратой Коготь.
– А может, он когда-нибудь проснется? – ответил Глеб.
– Смотрите, – сказал Тролль, – его здорово поцарапало.
– Точно, – подтвердил маг, – должно быть, землетрясение. Перешагнув через сорванную вывеску, они покинули харчевню, прошли по улице, обогнули озеро и стали подниматься по скользкому от росы склону котловины, на дне которой приютилась эта странная деревня.
– И все-таки, что с ними со всеми случилось? – Маг обернулся и посмотрел на раскинувшееся под ногами селение. – И что означает этот крест на карте?.. Сначала эти курганы, теперь деревня. Может, они каким-то образом связаны?
– А что? Вполне может быть, – сказал Тролль. Глеб промолчал.
Вечером друзья вышли к пустыне.
И не было никакого плавного перехода от саванны к голым пескам. Только что они ступали по выжженной траве, а следующий шаг уже пришелся на голый, осыпающийся под ногами бархан.
Словно желтое песчаное море набегало на травянистый берет, бескрайнее море, раскинувшееся от горизонта до горизонта, океан, вздыбивший гигантские волны дюн и замерший так, неподвижный и безжизненный. Великие южные пустыни. Огромные безводные пространства.
– Первый колодец там, – Глеб показал на юго-запад. – Воду будем беречь.
– Нет вопросов, – согласился Тролль, и вся троица дружно направилась в указанном направлении.
Раздутое краснеющее солнце уже наполовину скрылось за горизонтом.
Глава 15В соседнем кресле, заняв место у иллюминатора, восседал лысеющий толстяк почтенного возраста. Он кивнул Глебу, широко улыбнулся и слегка подвинулся, демонстрируя приветливость и радушие, подвинулся чисто символически: каждое сиденье было огорожено подлокотниками.
Глеб снял мокрую куртку и сел.
– В Торонто? – спросил толстяк. Глеб кивнул.
– А я раньше выйду. В Париже. Эх, матушка-Европа. – Разговаривая, сосед ерзал по креслу, словно все никак не мог разместить свое грузное тело поудобней. – Дела? Путешествуете?
– По делу, – лаконично ответил Глеб. Динамики в пластиковом потолке поприветствовали пассажиров от имени экипажа. Возникла рядом стюардесса, сказала:
– Пристегнитесь, пожалуйста. Убедительно просим не вставать со своих мест. Взлетаем. – И пошла дальше вдоль рядов кресел, повторяя привычную скороговорку.
Глеб глянул в иллюминатор. Тучи разошлись. Высоко в небе сиял месяц, изогнутый и острый, словно ятаган. Толстяк заметил коробочку нейроконтактера на его виске и заинтересованно спросил:
– Вы где бываете? В Эстарикуане? Или Вселенная Тримфольда?
– Мир.
– Мир! Да, да! Самая продуманная, на мой взгляд, система. Я там тоже частенько появляюсь. – Он повернул голову, чтобы стал виден нейроконтактер новомодного лазурного цвета с золотыми кнопками фиксаторов. – У меня там магазинчик. Лучшее оружие. Даже гномьей работы есть. Эльфийские луки. Недорого. Заходите, прямое Городе, на улице…
– Вам не кажется, что вы шизофреник? – перебил его Глеб и отвернулся. Растерявшийся толстяк замер с открытым ртом. Какое-то время он переваривал полученное оскорбление, потом залился краской, обиженно фыркнул, надулся и стал смотреть в круглую дыру иллюминатора, хотя там уже почти ничего не было видно.
Пол под ногами дрогнул. Самолет набирал ход.
Глеб откинулся в кресле и расслабился. Навалилась необоримая сонливость, расползлась по телу приятной истомой – сказывались бессонные ночи. Сознание провалилось, рухнуло в головокружительную бездну. Он задремал, запрокинув голову, и странные видения, не похожие на сон, но слишком страшные и нелепые, чтобы быть явью, полностью захватили его разум.
Пустыня жила своей неприметной жизнью.
Днем, когда обжигающее солнце висело высоко над головой, все существа прятались кто как мог. Разве только сонные серые ящерицы подставляли свои спины горячим лучам да блаженствующие змеи грелись на раскаленных барханах.
К вечеру же пустыня пробуждалась.
Выползали из своих нор мелкие зверьки, похожие на тушканчиков, и, поднявшись настороженными столбиками, начинали осторожную свистящую перекличку с соседями, проверяя, кто еще жив, кто не съеден, шепеляво заявляя свои права на территорию. Быстрыми перебежками пересекали песчаные горы мохнатые пауки-птицееды. Пресмыкающиеся, обеспокоенные исчезновением солнца, отыскивая прогретые, не успевшие еще остыть местечки, разлиновывали барханы своими гибкими пластичными телами. Склевывая насекомых и мелких шустрых ящерок, прыгали по песку короткокрылые остроклювые пичужки, верещали встревоженно, завидя неподалеку паука или змею.
Опускалось за горизонт солнце, и тотчас, гоня перед собой жесткие колючие шары перекати-поля, обдувая вершины барханов, проносился над пустыней ветер. Обычно пыльный и колючий, реже свежий и благоухающий влагой, он торопливо пробегал над бескрайним простором безводного желтого океана и замирал, когда полностью гасло небо и на бархатистой черноте расцветали первые сверкающие бриллианты звезд. Иногда, очень-очень редко, шальной ветер успевал нагнать откуда-то стада теснящихся облаков, и те начинали рокотать, глухо громыхать, тяжело ворочаясь, сталкиваясь друг с другом и меряясь силами. И тогда, чувствуя растущее напряжение, ощущая разливающийся в воздухе новый вкус и аромат, трепетно вдыхая влажную свежесть, все в пустыне замирало в ожидании. Все живое предвкушало дождь…
– Ну и пекло, – пробормотал Тролль. – Теперь я представляю, каково грешникам в аду.
