Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10
«Спокойствие и все возрастающая напряженность, как будто ожидание чего-то», — решил он. Люди напряжены, но это не угрюмая напряженность страха, — она что-то напоминала Джубалу. Операционную? Когда главный хирург оперирует, а кругом — ни звука, ни единого лишнего жеста?
Нет! Он вспомнил. Много лет назад, когда впервые проводились опытные запуски ракет, работавших на синтетическом топливе, ему случилось присутствовать в бункере при отсчете времени запуска. Он припомнил те же приглушенные голоса, спокойные, такие разные, но в чем-то сходные движения, то же самое нарастающее возбужденное ожидание. Они ждали, когда наступит «полное свершение», это было ясно. Но свершение чего? И почему они так счастливы? Их храм и все, что они создали, лежали в руинах… и тем не менее они чем-то походили на детей, ожидающих, когда же зажгут рождественскую елку.
Джубал сразу же по прибытии в Гнездо заметил, что нагота, так поразившая Бена при его первом посещении Гнезда, сейчас почти не встречалась, хотя здесь были одни свои. Если даже кто-то и появлялся без одежды, Джубал этого просто не замечал, настолько он проникся теплой семейной обстановкой Гнезда, так что одеты или не одеты члены семьи, не имело никакого значения.
Сейчас его внимание привлекла не кожа, а потрясающий каскад прекрасных черных волос — самых черных из всех, когда-либо виденных Джубалом, — украшавших молодую женщину, которая вошла, поговорила с кем-то, послала Бену воздушный поцелуй, бросила внимательный взгляд на Джубала и вышла. Джубал проводил ее глазами, любуясь гордо развевающейся гривой ее черных как ночь волос. Только тогда, когда женщина вышла, он сообразил, что она была облачена лишь в свою по истине королевскую красоту… Вот тогда-то он понял, что она отнюдь не первая из его братьев по воде, которые ходят обнаженными.
Бен заметил его взгляд.
— Это Рут, — сказал он. — Новая верховная жрица. Они с мужем ездили на восточное побережье, думаю, чтобы выбрать место для нового храма. Рад, что они вернулись. Похоже, вся наша семья скоро соберется вместе.
— Какие дивные волосы! Жаль, что она тут же ушла.
— Почему же вы ее не остановили?
— Э-э-э…
— Рут, конечно, пришла специально, чтобы посмотреть на вас, — они же только что приехали. Разве вы не заметили, что все стараются беспокоить вас как можно меньше.
— Гм… заметил.
Еще направляясь сюда, Джубал решил не допускать излишней фамильярности, но оказалось, что он боялся оступиться там, где ступенек вовсе не было. К нему относились в высшей степени гостеприимно, но это отношение скорее напоминало спокойную вежливость кошки, нежели бурное дружелюбие собаки.
— Всех ужасно взволновало ваше появление здесь, и все рады вас видеть… но они благоговеют и не смеют подойти.
— Передо мной благоговеют?!
— Ох, я рассказывал вам прошлым летом… Вы здесь нечто вроде мифа, не вполне реальны и кажетесь гигантом. Майк говорил, что вы единственный человек, который может грокк во всей полноте без знания марсианского языка. Многие из них думают, что вы можете читать в умах так же легко, как Майк.
— Что за чушь! Надеюсь, вы их разуверили?
— А кто я такой, чтобы разрушать мифы? Если вы и умеете читать мысли, то все равно не признаетесь. Они немного побаиваются вас — говорят, будто вы поедаете за каждым завтраком ребенка, а когда возвышаете голос, — земля содрогается. Каждый из них был бы счастлив, если бы вы обратили на него внимание… но сами подойти не смеют. Они знают, что даже Майк вытягивается в струнку, когда вы говорите.
Джубал отверг это предположение одним, но весьма крепким глаголом.
— Разумеется, — согласился Бен, — у Майка есть свои слабости. Я же говорил вам, что он всего лишь человек. А вы — наш святой покровитель, и тут уж ничего не поделаешь.
— Пусть… А вон входит кто-то, кого я знаю… Джилл, Джилл, иди сюда, дорогая.
Женщина, помешкав, обернулась.
— Я — Дон. Но все равно, спасибо вам. — Она подошла, и Джубал подумал, что сейчас она начнет целоваться. Вместо этого Дон опустилась на колени, взяла его руку и поцеловала ее. — Отец Джубал! Мы рады вам и готовы пить вашу мудрость!
Джубал вырвал руку.
— О! Ради Бога, дитя! Встань и сядь вот здесь рядом. Разделим воду.
— Да, отец Джубал.
— Зови меня просто Джубал. И скажи всем, что мне не нравится, когда со мной обращаются, как с прокаженным. Надеюсь, я тут нахожусь в лоне своей семьи, не правда ли?
— Да… Джубал.
— И потому я хочу, чтобы все звали меня просто Джубалом и обращались со мной как с братом по воде — не больше и не меньше. Каждого, кто наберется нахальства и проявит ко мне почтение, я оставлю после уроков в классе. Ты — грокк?
— Да, Джубал, — согласилась она. — Я им так и сказала.
— Как?
— Дон хочет сказать, — вмешался Бен, — как я думаю, что она сообщила Патти, а та передает это остальным — тем, кто умеет слушать внутренним слухом. А они, в свою очередь, расскажут о вашем пожелании всем, кто пока «глуховат», вроде меня.
— Да, — кивнула Дон, — все верно, кроме того, что говорила я с Джилл, так как Патти вышла в город за чем-то, что понадобилось Майку. Джубал, вы смотрели передачи стерео? Там очень интересные новости.
— Что? Нет, не смотрел.
— Ты имеешь в виду разгром тюрьмы, Дон?
— Да, Бен.
— Мы этого еще не обсуждали. Джубал, Майк не просто взломал тюрьму и явился домой; он для забавы сотворил несколько чудес. Не оставил в окружной тюрьме ни одной двери, ни одной решетки, сделал то же самое с тюрьмой штата, которая находится неподалеку. И разоружил всю полицию. Проделал он это частично, чтоб не скучали, но главным образом потому, что Майку ненавистна сама мысль о лишении человека свободы по каким бы то ни было причинам. Он грокк, что это большая скверна.
— Что ж, все верно, — согласился Джубал, — Майк — человек мягкий. Ему больно, когда он видит человека за решеткой. Я с ним совершенно согласен.
Бен покачал головой.
— Майк вовсе не мягок, Джубал. Убить человека для него сущий пустяк. Но он стихийный анархист и считает, что запереть человека в тюрьму — большое зло. Свобода личности — и в то же время полная ответственность за поведение этой личности. Ты есть Бог.
— В чем вы видите противоречие, сэр? Убить человека иногда необходимо. А тюремное заключение — преступление против самой его сущности. Между прочим, и вашей в том числе.
Бен посмотрел на него.
— Майк прав, вы грокк во всей полноте так же, как и он сам. Я же нет… Впрочем, я пока только учусь. — Помолчав, он добавил: — Как они к этому отнеслись, Дон?
