Сергей Малицкий - Главный рубильник (сборник)
– Застрелишься тут, как же, – продолжал нудеть Куцый. – В нем четыре локтя. В глаз себе ствол вставишь, так до запала не дотянешься. Если только ногой, но разве моим башмаком крючок стронешь?
– А ты разуйся, чего тебе башмак портить? – хмурился Ленивец. – Пальцем запал легко стронешь. У тебя ж пальцы, а не копыта?
Конечно пальцы. Носил бы он тогда башмаки, если бы копыта были! Вот, у Мякиша – копыта, так сплошная экономия: и зимой, и летом босым ходит. Зимой, правда, падает часто, потому как скользит. Панкрат подковать его предлагал, а Мякиш не хочет. Боится. А Куцый Ленивца боится. Разуется, Ленивец сразу башмаки упрет. У самого-то совсем износились, аж проволокой подошву примотал, а новые взять негде.
– И чего тебе стреляться? – не мог понять Ленивец. – Вода из крана каплет, консервы подносят, сухари сухие. Как небо посветлеет, смена должна прийти.
– Придет она, как же, – мрачно гудел Куцый, приникая глазом к южной бойнице. Что он мог увидеть в той стороне, которую Панкрат называл тылом? Дорогу, по которой посыльный раз в день волочет сетку с консервами? Дорогу, стерню коричневую по краям и куполок сторожки вдали, где и горячий борщ, и белило к борщу, и Станина в облепившем могучую грудь платье, и запах пота не кислый, а сладкий? Эх, Панкрат, где она, твоя смена? А не врал ли ты, что по пуще разгуливал? И когда это небо посветлеет? Тучи так и прут с запада, у плеши напротив железных грибов тормозятся и льют, льют тягучее варево на выжженную землю.
– Слышь, Ленивец? А чего тучи дальше не идут? Словно в границу упираются и плещут на плешь.
– А ты меня не спрашивай, – раздраженно ответил тот, пытаясь дотянуться языком до дна банки, вроде бы поблескивающего жиром. – Ты Кудра спроси. Чего это он у строжки костры раскладывает да в бубны бьет? Спроси, спроси. Он тебе объяснит – тоже до ветру не на яму, а на плешь ходить будешь, как Панкрат.
«У Кудра спроси». Сам и спроси, если шкура не дорога. Не нравился Куцему Кудр. Глаз у него желтый, зубы белые. За плечо крепкими пальцами схватывал, встряхивал, все нутро глазом выворачивал и довольно замечал – и этот поганец туп как валун. Конечно, туп. Был бы умен, не торчал бы в караулке, а в деревянный потолок плевал. И не в сторожке, что все одно – коробок посредине дерьма, а еще дальше на юг, в поселке; где и трава, и солнце, и домики беленые, и молоко в горшке на окне теплое, с пенкой.
– А чего Панкрата в пущу потянуло? – спросил Куцый.
– А кто его знает? – Ленивец отбросил в строну банку, сморщил толстое лицо и сам себе залепил оплеуху. – Комары налетели. Не иначе где-то рядом комариная шутиха повисла. Ты бы нашел, Куцый, да камнями ее забросал. Три камня – и нет шутихи, а то ведь пожрут они нас, заживо пожрут.
«Пожрут тебя, как же, – думал Куцый, глядя на Ленивца. – Если бы не надобность по нужде, так бы и сидел в караулке, скамейку полировал. Вон уже и скамейки из-под него не видно. И чем только отжирается?»
По-первости Куцый глупил, пайку в тумбочку клал. А что Ленивцу тумбочка, он же как еду увидит – словно разум теряет. А потом уже спрашивать бесполезно, будет глазами хлопать да пузо чесать, и все. Бывалые – значит, ученые. «Однако, что он за банку лизал? Свои-то он еще с утра долизал. А не пойти ли и не проверить схрон?»
– Стреляться он вздумал, – бормотал Ленивец, глядя на отброшенную в сторону банку: а ну как пропустил под ободком натеки тушенки. – А как караулку сдавать? Придет смена, а сменщика нет. Кто ж у меня тогда караулку примет? Опять оживляж вставлять? А его и осталось на три вставки. Кудр за оживляж голову оторвет. И то уже спрашивал, куда один шарик оживляжа делся. А что я ему скажу? Куцый по минному полю пошел прогуляться? Хорошо еще, что его осколком под куцесть подсекло, а не на куски разбросало. Вот же пакость! – Ленивец снова хлопнул себя по лбу. – Куцый! Иди, забросай камнями комариную шутиху, а то ведь пожрут они нас!
– Пойду, чего не пойти, – пробормотал Куцый и начал тянуть на плечи фуфайку; непонятно, то ли дождь снаружи, то ли еще какая хмарь, но мокнуть охоты не было. Опять же – где сушиться? Дров у печки мало, надо еще дрова искать. Завтра банный день к тому же, а какой банный день без горячей воды? И как дрова искать? Через плешь на сухостой пехать? Нудотно пехать по плеши, и потом на ней шутиха на шутихе – комариная баловством покажется, замучаешься нагибаться и отпрыгивать. Не, за дровами надо на минное поле идти. Там много дерева, и все сухое, выдержанное, взрывами переломанное. Тут главное под ноги смотреть, да нюхать.
Да и в тот раз, разве Куцый виноват, что его осколком под куцесть подсекло? Все Ленивец! Вывалился всей тушей на бруствер и заверещал так, что, небось, в сторожке слышно было: – «Куда ты поперся, Куцый, на минное поле? Кто тебе велел, Куцый? Надо за дровами на плешь ходить!» Так ведь выполз и выполз, зачем сам на поле шагнул? Это ж не консерву вскрывать, тут нюх нужен. А не то зацепишь окраинную нитку, она взведет гляделку на дальних столбах, а уж гляделка запустит пехотку. Хорошо хоть кроты тротил выжрали, а то ведь не только под куцесть засадило бы, а и в самом деле бы на куски разорвало. Что бы тогда Ленивец делал? Куда бы оживляж вставлял?
«Сожрал бы, – уверенно сказал про себя Куцый. – Точно бы сожрал. Пожарил и сожрал».
– Эй! – заорал вслед Куцему Ленивец. – Не забудь. Три камня на шутиху надо, только тогда расползется!
– Не забуду, – буркнул Куцый. – Взялся ученик училока учить, да училище сломал…
Спустился по лестнице в теплый бункер, шагнул через стальную дверь в тамбур, вышел в траншею, обтер боком бочку с дождевой водой и сразу потянул на шею воротник. И в самом деле обложило дождем, хотя разве это тучи? Вот над плешью – тучи. Льют что-то и льют, а сырости не добавляют. Как была сухой плешь, так и остается, только железные грибы мокрым поблескивают. А здесь почти болото уже. Вода по брустверам стекает, на дне траншеи копится. Хорошо, что у Куцего ботинки прорезинены, спасибо матушке, от отца сберегла. Конечно, кирзовые сапоги лучше, но это только до лужи. Как лужа, так сразу лучше прорезиненные. Главное, чтобы через край вода не захлестывала. Поэтому идти нужно осторожно и волну не гнать.
Вот и ячейка для боезапаса в стене траншеи. Конечно, боезапаса там никакого нет. Давно нет, с еще той большой войны, которая тогда случилась, когда еще и никакого Куцего не было. Это Кудр до сих пор каких-то врагов ждет, а все уже давно знают, что все враги на той войне кончились, а остались только свои, придурки и мертвяки. Но придурков давно уже не было, а мертвяков Куцый так и вовсе не видел. Зря Ленивец ломом по железным грибам стучит, мертвяков приманивает. Как идет до ветру, так крюк делает и стучит. Он бы так траншею чистил или шутихи камнями забрасывал. Но мертвяк Ленивцу для какой-то сладости нужен, для новых башмаков придурок потребен. Сколько Куцый Ленивца знает, тот придурка высматривает, башмаки с него надеется снять. Сам Куцый последнего придурка полгода назад видел, но издали. Тот на минное поле забрел, но долго не прошагал, на куски разлетелся. И башмаков не осталось. Что с него взять, придурок…
