Айзек Азимов - Позитронный человек (сборник)
– Поели? – спросила Сиферра, входя в столовую. – Знаю, пища не первый сорт. Но все-таки лучше грабена.
– Не могу судить. Мне так и не довелось его попробовать.
– Думаю, вы не много потеряли. Идемте, я покажу вам вашу комнату.
Клетушка с низким потолком не отличалась пышностью убранства: койка, лампадка рядом на полу, умывальник, лампочка на шнуре. В углу валялись какие-то книги и газеты, оставленные, наверно, теми, кто занимал эту комнату в вечер затмения. Теремон увидел номер «Хроники», раскрытый на его колонке, и содрогнулся: это был один из его последних опусов, где он особенно яростно кидался на Атора и его сторонников. Он покраснел и ногой отпихнул газету подальше.
– Что вы собираетесь делать дальше, Теремон? – спросила Сиферра.
– В каком смысле?
– Я хочу сказать – потом, когда немного отдохнете.
– Я еще не задумывался над этим. А что?
– Алтиноль хочет знать, намерены ли вы вступить в Патруль.
– Это что, приглашение?
– Он согласен вас взять. Ему нужны такие люди, как вы – сильные, способные руководить другими.
– Что ж, пожалуй, у меня получилось бы, а?
– Но его беспокоит одно. В Патруле может быть только один командир, и это Алтиноль. Если вы присоединитесь к нам, он хочет, чтобы вы поняли сразу, что все его распоряжения должны выполняться беспрекословно. Он не уверен, что вы умеете подчиняться приказам.
– Я тоже не уверен. Но его точка зрения мне понятна.
– Так вы согласны остаться? Я знаю, Патруль не безупречен, но он по крайней мере защищает порядок – нам необходима сейчас такая сила. И Алтиноль – он, может быть, властный, но неплохой человек. Я убеждена. Просто он считает, что время требует суровых мер и жесткого руководства. Которое он как раз и способен обеспечить.
– Не сомневаюсь.
– Подумайте об этом вечером. И если согласны остаться, поговорите с Алтинолем завтра же. Будьте с ним откровенны. И он будет откровенен с вами, можете быть уверены. Если вы сможете убедить его, что не покушаетесь на первенство, вы с ним непременно…
– Нет, – вдруг сказал Теремон.
– Что нет?
Теремон помолчал и сказал наконец:
– Мне не надо раздумывать об этом целый вечер. Я уже знаю, что ответить.
Сиферра молча ждала.
– Не хочу я стукаться лбами с Алтинолем. Я знаю таких людей и крепко уверен, что долго с ним ладить не смогу. Знаю я также, что организации вроде Патруля на первых порах, может, и нужны, но впоследствии от них один только вред – а когда они укоренятся и получат законную силу, избавиться от них будет очень трудно. Алтиноли мира сего не уступают власть добровольно, как и все мелкие диктаторы. Я не хочу, чтобы сознание того, что я помог ему взобраться наверх, висело у меня на шее всю оставшуюся жизнь. Воскрешение феодального строя кажется мне не самым лучшим решением наших нынешних проблем. Так что ничего не выйдет, Сиферра. Не стану я носить алтинолевский зеленый платок. Для меня в этом нет будущего.
– Что же вы тогда собираетесь делать? – спокойно спросила Сиферра.
– Ширин сказал, что в парке Амгандо формируется настоящее временное правительство. Туда собираются университетские деятели, а возможно, и члены старого правительства – во всяком случае, представители со всей страны. Как только я достаточно окрепну для такого путешествия, пойду в Амгандо.
Она пристально посмотрела на него и не ответила, Теремон набрал побольше воздуха и сказал:
– Пойдемте со мной в парк Амгандо, Сиферра. – И протянул к ней руку. – Останьтесь со мной этим вечером, в этой жалкой комнатушке. А утром уйдем отсюда и двинемся вместе на юг. Вам здесь так же не место, как и мне. И у нас в пять раз больше шансов дойти до Амгандо вместе, чем поодиночке.
Сиферра молчала. Теремон не отнимал руки.
– Ну как? Что скажете?
Теремон видел по ее лицу, что в ней борются самые противоречивые чувства, но не смел предположить, какие. Наконец внутренняя борьба завершилась, и Сиферра сказала:
– Да. Пусть будет так, Теремон.
И приблизилась к нему. И взяла его за руку. И выключила лампочку над головой, оставив только мягкий свет лампадки на полу у кровати.
Глава 38
– Ты не знаешь, как называется это место? – спросила Сиферра, уныло глядя на обугленные руины и перевернутые машины вокруг. Было около полудня, шел третий день их ухода из Убежища. Опос безжалостно освещал каждую почернелую стену, каждое выбитое окно.
– Название было самое дурацкое, можешь не сомневаться. Золотые Делянки, или Поместья Саро, или что-нибудь в этом роде. Теперь уже неважно, как назывался этот пригород. Его больше нет. Когда-то это была недвижимость, а теперь – археологический объект. Погибший пригород Саро.
Они ушли уже далеко к югу от леса и почти пересекли пояс предместий, служивших южной границей Саро. Дальше лежала сельская местность, небольшие городки, а где-то далеко, невероятно далеко – их цель. Национальный парк Амгандо.
Дорога через лес заняла у них два дня. В первый раз они спали в старом шалаше Теремона, во второй – в зарослях на каменистом склоне, ведущем на Холмы Оноса. Погони они за собой не замечали. Алтиноль, как видно, не пожелал преследовать их, хотя они взяли с собой оружие и два туго набитых мешка с провизией. Сиферра считала, что теперь они наверняка уже вышли за пределы его досягаемости.
– Большое Южное шоссе должно быть где-то поблизости, правда? – спросила она.
– Мили через две, через три. Если только нам повезет и впереди ничего не горит.
– Повезет. Можешь на это рассчитывать.
– Ты, как всегда, оптимистка? – засмеялся Теремон.
– Оптимизм стоит не дороже пессимизма. Так или иначе, но мы дойдем.
– Это верно – так или иначе.
Они постепенно продвигались вперед. Теремон быстро оправлялся и от избиения, которому подвергся в лесу, и от своего долгого голодания. Его способность восстанавливать силы просто изумляла. Сиферре, при всей ее выносливости, стоило труда не отставать от него.
И не падать духом. С момента их выхода в путь она настроилась на жизнерадостный лад, сказав себе, что они непременно доберутся до Амгандо и найдут там своих единомышленников, уже занятых воссозданием мира.
Но в глубине души она не верила в это. И чем дальше они с Теремоном углублялись в эти некогда красивые пригороды, тем труднее ей было побороть отчаяние, чувство полнейшего поражения.
Кошмарный пейзаж.
И некуда укрыться. Повсюду все та же картина опустошения.
Смотри, говорила она себе, смотри! Разруха – зияющие раны – рухнувшие стены, уже поросшие травой, уже оккупированные передовыми отрядами ящериц. Повсюду следы той жуткой ночи, когда боги вновь наслали на мир свое проклятье. Мерзкий прогорклый запах черного дыма над пожарищами, погашенными недавним дождем, и едкий белый дымок из подвалов, где огонь еще тлеет; повсюду следы копоти; трупы на улицах, скрюченные агонией; безумные глаза немногих выживших, выглядывающих порой из развалин своих домов…
