Олег Готко - ЗЕМЛЯКИ ПО РАЗУМУ
– Я не цапля!!! – взвизгнула педиатр и дернулась.
Все остальное произошло практически одновременно – женщина вывалилась из халата, а Мария, сделав шаг вперед, вырвала его из рук доктора, отшвырнув последнего к остальным. Шлепок психиатра об участок стены, дружелюбно предоставленный ему коллегами, и падение педиатра под кровать тоже не сильно отличались друг от друга не только в аудио, но и в хронологическом плане.
– Террористка! – выдохнул психиатр и сполз по стене.
Из-под кровати квакнула педиатр.
– Ничего, ты меня еще полюбить бы должен, – фыркнула Мария, натягивая халат, который с треском рвущейся материи едва прикрыл ее тело. – Вот как-нибудь съездим в Стокгольм... Ладно, не дергайся, ты не в моем вкусе. Где тут ближайший телефон?
Гинеколог благоразумно промолчал, педиатр снова квакнула, а нейрохирург, которому диагноз «Стокгольмский синдром» явно ничего не говорил, кивнул в сторону двери:
– На посту.
По дороге к двери Саньковская обернулась:
– И всем оставаться на своих местах, пока я не покину ваше паршивое заведение! А вы все услышите, как я его покину!
Вскоре с медицинского поста до ушей врачей, заглушив кваканье педиатра из-под кровати, донеслось требование Марии к какому-то неизвестному им Самохину подать машину к больнице, а также прихватить с собой теплую одежду. Когда вопли наконец-то утихли, нейрохирург подал руку психиатру и голос.
– А вы, коллега, запасливый, – он кивнул на квакающую докторшу, валяющуюся в минимуме одежды под кроватью, – без пациентки таки не остались... Предусмотрительно, не правда ли? Глядишь, – он подмигнул гинекологу, – они и вам снова работку подкинут.
Гинеколог профессионально фыркнул, а психиатр, поднявшись, сказал:
– Спасибо, не ожидал... что она такая впечатлительная...
***
Как и всякая случайность, непредумышленное пребывание Саньковского в сознании имело свои положительные стороны. Так, он увидел, как жуткий клубок распался на клубки поменьше, которые, в свою очередь, превратились в давно невиданных, но в общем-то привычных осьминогов. Ну а когда Семен с шумом перевел дыхание, то совсем не удивился, когда один из них заговорил человечьим голосом, неся, правда, кошмарную околесицу:
– Шемен! Как я рад, что ты выжил!
Саньковский присел и оторопело помотал башкой – по всем параметрам он должен был услышать что-нибудь противоположное, ведь вроде совсем недавно выступал в роли спасателя сам, а не наоборот.
– Это я, Фасилияс! – осьминог отделился от своих сородичей, которые с любопытством осваивались в шлюзе, и направился к Семену. – Как жаль, что конец света у вас таки наступил, а ведь какая приятная планета была!..
До Саньковского начало медленно доходить, что у Фасилияса без контузии во время аварии аппарата не обошлось. «Вот не было печали, так еще четырех контуженных осьминогов судьба подкинула!.. – мелькнуло у него. – И, судя по всему, бесполезных, потому как в пространстве ориентацию вроде потеряли напрочь...»
– Как ты думаешь, где ты находишься? – поинтересовался он.
– На Земле, конечно... – в голосе осьминога отчетливо слышалось сожаление о том, как сильно изменилась планета с тех пор, когда он был на ней в последний раз. – А Василий... Он с тобой?
– Нет...
– Неужели погиб со всеми остальными?!
– Э-э... понимаешь, это не совсем Земля, вернее, совсем не Земля...
– Как?!! Ведь все мои расчеты...
– ...ни к черту не годятся, – подал голос один из спасенных осьминогов. – Я ведь говорил, что константу искривления не следует считать самодостаточной...
– Фасилияс, это совсем другая планета, – кивнул Семен.
– Значит, Земля уцелела?!
– Конечно, нам ведь не впервой ожидать конца света. Вертится старушка, как и завещал ей Галилей.
– А где же мы находимся?
– Это шестая планета вашей солнечной системы.
После секундной паузы осьминоги заверещали:
– Здесь же жизнь противопоказана!..
– Ты нас чуть не угробил!..
– Тхариузок тебя побери!..
– Ну так не угробил же, – отмахнулся от сородичей Фасилияс и, когда те умолкли, не то потрясенные этой открытой им истиной, не то собираясь заключить молчаливый уговор с целью организовать заговор, обратился к Семену: – А-а... тогда, что ты тут, где здесь, делаешь?
Семен нахмурился, собираясь с мыслями, как бы попроще все рассказать, как тут Длинный зашевелился и сказал:
– Рыбки...
Фасилияс моргнул и страшно удивился:
– Вы прилетели сюда на рыбалку?!
– Это он, – открестился от дикого предположения Саньковский. – А я... А мне нужна справка...
– Она тебе уже давно нужна, – буркнул Длинный, открыв глаза и с недоверием рассматривая Фасилияса и остальных. – А этот... эти здесь откуда взялись?
– Мы их спасли.
– Да-а... А ты не верил, что я правильно указал планету.
– А их здесь и не было, пока мы не появились.
– Так выходит, что они за нами следили? Я всю дорогу это чувствовал!.. – к Длинному начала возвращаться родная ему паранойя, что с некоторой натяжкой можно было считать признаком выздоровления, в смысле прихода в адекватное состояние. – Выследили таки, значит...
– Я думаю, что у нас есть и другие проблемы, – хмыкнул Семен. – Мне хотелось бы...
– Твой нездоровый оптимизм нас до добра не доведет, ибо дорога туда не вымощена благими намерениями, – хмуро перебил его Длинный мрачной фразой, вполне достойной того, чтобы называться тирадой.
Фасилияс, видя, что кризис общения грозит принять затяжной характер, издал несколько непечатных звуков. От их неожиданности Длинный вздрогнул и принял полувертикальное положение.
– Здравствуй, – сменил речь на человеческую Фасилияс. – О каких рыбках речь? У меня есть некоторый опыт...
– Да ну их к черту, этих рыбок, – перебил его Саньковский. – Ты-то как здесь оказался и что это за хреновина?
Осьминог понял, что объясняться в данной ситуации придется исключительно ему.
– Понимаешь, – начал он. – После того, как я покинул планету без согласия родителя, Совет старейшин запретил молодым даже приближаться к космическим кораблям. Поэтому после возвращения я предложил своим товарищам пойти другим путем...
– Ходил уже один, ни дна ему, ни покрышки... – цыкнул зубом Длинный.
– Не перебивай, – попросил Семен. – Ну и?
– Ну, значит, пошевелив мозгами, мы пошли по пути телепортации. И создали вот этот аппарат, при помощи которого я хотел показать товарищам свою родину... или что там от нее осталось... Ведь осталось же, правда?
– Осталось, осталось... – кивнул Семен, параллельно размышляя, как бы свернуть разговор к справке, даже еще не задумываясь, как она должна выглядеть, чтобы хотя бы показаться Марии убедительной. – Слушай, мне бы надо с твоими сородичами пообщаться...
