Владимир Михайлов - СОВЕТСКАЯ ФАНТАСТИКА 80-х годов (антология)
— Анатолий Николаевич,— очень обыденным тоном начал «актер», облокачиваясь о стол.— А что, если я скажу сейчас, что вы были правы, что все происшедшее лишь тонко организованная мистификация, эксперимент?
— Простите, не поверю,— не дрогнув, ответил профессор.— Уравнения четвертой степени в уме не решаются.
— А если я сейчас исчезну и больше не появлюсь?
— Это было бы бессмысленно с вашей стороны. Зачем же вы вступали в контакт?
— А в самом деле, зачем?
Сказал, как прибил к Месту. Анатолий Николаевич с недоверием глянул в спокойное лицо своего могущественного собеседника.
Вероятно... для того, чтобы сообщить какую-то важную информацию.
— Какую?
— Не могу себе представить. Очевидно, что-нибудь важное.
— Например, открыть тайну мироздания или научить расщеплять атомы легких элементов?
— Ну нет, такое знание было бы сейчас равносильно катастрофе.
— Тогда, может быть, рог изобилия? Есть отличная конструкция. В один конец загружается вещество в любом виде, хоть морской песок, а из другого выходит любой продукт, какой только может измыслить самое прихотливое воображение.
Профессор подумал и с сомнением покачал головой.
— Не знаю... Боюсь, что это тоже некоторая крайность.
— Тогда что же?
Этот обескураживающе простой вопрос окончательно выбил из колеи Анатолия Николаевича. А в самом деле, что? Вот когда он пожалел, что не проработал вчера, хотя бы вчерне, версию о контакте.
— Вы могли бы оказать какую-нибудь конкретную помощь,— сказал он не совсем уверенно.— Человечество двадцатого века задыхается от всякого рода проблем, да они вам, конечно, хорошо известны.
— А какой в этом смысл? — тут же откликнулся «актер», словно знал (да уж точно знал), что предложит земной ученый.— Ну, решу я вам десяток-другой проблем, а взамен, пройдет время, появятся новые, может быть, еще более острые. Так все время за руку и тащить?
Анатолий Николаевич не нашелся, что ответить.
— Разве что попробовать устранить самую причину всех проблем? — как бы размышляя вслух, продолжал «актер» и вопросительно посмотрел на профессора.
— Но ведь не может быть какой-то одной причины,— чувствуя подвох, осторожно высказался тот.
— Ну почему же? Если подумать как следует, то, может быть, только одна причина и есть — противостояние добра и зла, порождающее бесконечную борьбу. Но смысл всякой борьбы в полной победе над противником, иначе зачем бороться? Вот если бы добру удалось раз и навсегда взять верх... Что вы на этот счет думаете?
— Полностью уничтожить зло? — Анатолий Николаевич погрузился в раздумье.— Коварный вопрос... Но возможно ли это в принципе?
— А если я предоставлю вам такую возможность?
Профессор не успел вникнуть в смысл сказанного: его внимание привлекло странное явление. На дне пустого бокала, из которого он только что пил, клубился, свиваясь в тонкий жгутик, алый, вихрящийся дымок. Розовые кольца удивительной красоты, расширяясь, поднимались вверх и таяли в воздухе над краем бокала. Эти светящиеся кольца, очевидно, обладали каким-то действием на психику, потому что при одном взгляде на них в памяти профессора ожило и забурлило восторженное, счастливое ощущение жизни из далекого детства. Инстинктивно улыбаясь, он протянул руку к бокалу.
— Стоп! — раздался предостерегающий возглас.
Профессор отдернул руку, и радостное чувство исчезло. «Актер» спокойно и доброжелательно смотрел на него, словно бы раздумывая.
— Итак, последнее предложение, раз уж мы завели разговор на такую тему. В вашем бокале эликсир бессмертия. Если вы вдохнете несколько раз этот дым, то станете бессмертным.
Анатолий Николаевич смотрел на него, не понимая. При всем том, что он уже видел и слышал за прошедшие два дня, он не мог сразу поверить, что такое может быть сказано серьезно, и поэтому совершенно непроизвольно обронил стереотипную фразу:
— Вы, наверное, шутите...
— Да нет, нисколько. Пять-шесть глубоких вдохов, и вы бессмертны. Клетки организма начнут работать в режиме самовосстановления, живите хоть миллион лет.
— И зачем же... — У профессора голова шла кругом.— За какие заслуги?
— Затем, как и говорилось, чтобы одним ходом устранить все проблемы.
«Актер» выдержал паузу, достаточную для того, чтобы профессор окончательно понял, что ой не шутит.
— Одновременно с бессмертием я наделю вас способностью подчинять своей воле волю других людей, и не просто отдельных людей, а огромных масс. Слово ваше станет законом на этой планете, но в отличие от многих человеческих законов будет исполняться всеми с радостью... Вы получите возможность рациональнейшим образом распорядиться абсолютной властью, ведь вы же ученый, человек морально уравновешенный. Ваши действия не могут причинить людям зла. Вы убедите богатых поделиться с бедными, усмирите дикие страсти, заставите людей полюбить друг друга, и люди наконец станут счастливы.
Профессор сидел совершенно оглушенный. Розовый с кроваво-красными прожилками дымок клубился в бокале, суля грандиозные перспективы. Черт возьми, как все это внезапно, нарочно внезапно, чтобы не дать времени подумать! От великого до смешного...
Он потер пальцами виски, хотел что-то спросить, но забыл что и решительно замотал головой:
— Нет... нет... это несерьёзно. Вот так сразу взять на себя такую ответственность: распоряжаться волей, судьбами миллиардов людей! Да это просто немыслимо!
— А как же другие берут? Кто-то ведь должен управлять людьми.
Профессор со вздохом отвернулся от розового сияния.
— Пусть они берут. Я не могу.
Ох, как он ругал себя за ограниченность, косность и прочие грехи, из-за которых во вчерашних своих рассуждениях не допустил даже мысли, что посетитель — действительно тот, за кого себя выдает, и в результате совершенно не подготовился к контакту. Будь на его месте любой толковый студент, он хотя бы дал волю фантазии, посоветовался бы с кем-нибудь и оказался бы теперь полезнее его, известного ученого.
— Ну что ж, подведем итоги,— сказал «актер» с ноткой явного удовлетворения (бокал снова стал пуст).— Высокие научные знания вы считаете опасными, от рога изобилия отказались, власть над людьми вас отталкивает. Только огорчаетесь вы напрасно, Анатолий Николаевич: вы поступили совершенно правильно, отказавшись от моей помощи.
Профессор с удивлением и недоверием посмотрел на собеседника.
ГЛАВА 7
В ночном небе вспыхнула молния. От удара грома дрогнули стекла. Окно со стуком распахнулось, и в помещение, пузыря занавеси, ворвался свежий грозовой вихрь. Вихрь-грубиян слизнул со стола салфетку с решением задачи и понес в зал, выгнув, как парус. Профессор бросился за драгоценным документом, едва не сбив с ног проходившую мимо официантку. Он поймал белый треугольничек прямо перед носом какого-то гривастого усача. Тот качнулся на стуле и пьяно погрозил пальцем перед собой:
