Орсон Кард - Игра Эндера. Голос тех, кого нет
— Нет, — поправил Эндер, — как переход из второй жизни в третью.
— Это тоже смерть.
— Это возрождение, — улыбнулся Эндер. — Пока продолжаешь возрождаться, можно пару раз и умереть.
На следующий день позвонила Валентина. Когда Эндер набирал на терминале код, его руки мелко тряслись. Это не просто послание. Звонок, вызов — полный контакт по анзиблю. Невероятно дорогой, но главное-то не в этом. Ведь по легенде сообщение между Лузитанией и Ста Мирами прервано. Чтобы Джейн пропустила этот вызов, он должен быть чертовски важным. Эндеру пришло в голову, что Валентина в опасности. Звездный Конгресс мог решить, что он замешан в истории с восстанием, и всерьез заняться его связями.
Она постарела. На голограмме лица отчетливо виднелись морщины — следы многих ветреных дней, проведенных на островах и кораблях Трондхейма. Но улыбка осталась прежней, и глаза все так же излучали свет. Сначала Эндер не мог говорить — так поразили его перемены, происшедшие в сестре. Она тоже молчала, глядя на неизменившееся лицо брата, стоявшее перед ней, словно видение из прошлого.
— Ах, Эндер, — вздохнула она. — Я была когда-то такой молодой?
— Будет ли моя старость такой же прекрасной?
Она рассмеялась. Потом заплакала. А он не мог, да и отчего ему было плакать? Он тосковал по ней всего несколько месяцев, а она — двадцать два года.
— Наверное, ты уже слышала о том, что мы не сошлись во мнениях с Конгрессом.
— Подозреваю, что это твоя работа.
— Почва была уже подготовлена, — ответил Эндер. — Но я рад, что меня сюда занесло. Собираюсь остаться.
Она кивнула, вытерла глаза.
— Да. Я так и думала. Я позвонила, чтобы удостовериться. Не хотела рисковать. Пролететь два десятка световых лет, чтобы встретиться с тобой, и обнаружить, что ты уехал…
— Встретиться со мной?
— Эта твоя революция словно пробудила меня от спячки, Эндер. Двадцать лет я занималась семейством, учила студентов, любила мужа, жила в мире сама с собой и никогда не думала, что придется воскресить Демосфена. Но потом поползли слухи о незаконных контактах со свинксами, позже пришло известие о мятеже на Лузитании, люди принялись говорить нечто странное и смешное, и я поняла, что возрождается старая ненависть. Помнишь все эти фильмы о жукерах? Какими жуткими и отвратительными казались нам чужаки! Внезапно всюду стали показывать видеозаписи тел, ну, этих, ксенологов, я не помню, как их зовут. Жуткие снимки. Их втискивают всюду — нагоняют военную лихорадку. А еще эта Десколада… Они кричат о том, что если хоть кто-нибудь выберется с Лузитании на другую планету, то мы все погибнем. Что это самая страшная чума…
— Так и есть, — отозвался Эндер. — Но мы работаем над этим. Мы и носа никуда не высунем, пока не сумеем ее обуздать.
— Правда или нет, Эндер, дважды два равняется война. Я помню войну. Я да ты — больше никто. Вот я и воскресила Демосфена. Я наткнулась на парочку докладов, которые мне не положено было видеть. Их флот вооружен Маленьким Доктором, Эндер. Они могут разнести Лузитанию в клочья. Совсем как…
— Совсем как я в прошлый раз. Было бы по меньшей мере справедливо, если бы я кончил так же. Поднявший меч…
— Не шути со мной, Эндер. Я теперь пожилая матрона и растеряла по дороге терпимость к человеческой глупости. А потому я написала чертовски неприятную правду о том, что делает Звездный Конгресс, и опубликовала под именем Демосфена. Теперь они ищут меня. Они называют это изменой.
— И ты отправляешься сюда?
— И не только я. Милый Джакт передает флот своим братьям и сестрам. Мы, представь, уже купили корабль. Судя по всему, в округе существует какое-то движение сопротивления — нам здорово помогли. Кто-то по имени Джейн свел с ума все компьютеры Трондхейма, заметая наши следы.
— Я знаю Джейн.
— Значит, у тебя здесь организация! Я была ошеломлена, когда получила записку, что могу позвонить тебе. Все считают, что ваш анзибль взорван.
— У нас есть могучие союзники.
— Эндер, Джакт и я улетаем сегодня. Мы везем с собой наших троих детей…
— Твоя первая…
— Да, Сифте, девчонка, из-за которой я шагу ступить не могла, когда ты улетал. Теперь ей почти двадцать два. Очень милая девушка. Есть еще друг семьи, наша домашняя учительница, некто Пликт.
— У меня была студентка, которую звали Пликт, — сказал Эндер, вспомнив беседу, состоявшуюся несколько месяцев назад.
— Ах, ну да, только это было двадцать с лишним лет назад. И еще с нами едут ребята Джакта, а также их семьи. Такой ковчег. Это все не срочно. У тебя есть двадцать два года, чтобы подготовить торжественную встречу. На самом деле даже больше — около тридцати. Мы пойдем несколькими прыжками и первые два сделаем как раз в противоположную сторону, чтобы никто не догадался, что мы летим на Лузитанию.
«Летят сюда. Будут через тридцать лет. Я стану старше ее. Сюда. К этому времени у меня тоже будет большая семья. Дети Новиньи, да и мои, если они у меня будут, давно успеют вырасти».
После мысли о Новинье он сразу же вспомнил Миро и предложение, которое сделал Ольядо в тот день, когда они отыскали место для нового дома Королевы.
— Ты очень будешь возражать, — начал он, — если я пошлю одного человека тебе навстречу?
— Навстречу нам? В космос? Нет, не посылай никого, пожалуйста, Эндер. Это слишком большая жертва — отправляться так далеко, когда компьютеры без труда…
— Это я не о тебе беспокоюсь, хотя хотел бы, чтобы ты познакомилась с ним. Он один из ксенологов. Пострадал в результате несчастного случая. Мозговая травма, как после тяжелого инсульта. Я очень доверяю его суждениям. Говорят, он самый умный человек на Лузитании. Но потерял всякую связь со здешней жизнью. Позже он понадобится нам. Когда ты прилетишь. Он очень хороший парень, Вэл. И может сделать последнюю неделю вашего путешествия интересной и полезной.
— Может твоя подруга проложить курс и вычислить нам точку рандеву? Мы все приличные штурманы, но только в открытом море.
— Джейн загонит откорректированный курс в ваш бортовой компьютер еще до отлета.
— Эндер, для тебя пройдет тридцать лет, но для меня… Я увижу тебя всего через несколько недель. — Она снова расплакалась.
— Может быть, я полечу тебе навстречу вместе с Миро.
— Не смей! — выкрикнула она. — Я хочу, чтобы ты стал как можно старше ко времени моего прилета. Я не могу общаться с тридцатилетним парнем, который болтается тут на экране.
— Мне тридцать шесть.
— Ты будешь там, когда я приду! — потребовала она.
— Да, — ответил он. — Миро, тот мальчик, которого я тебе посылаю… Думай о нем как о моем сыне.
Она серьезно кивнула.
— Наступают опасные времена. Если бы только Питер был с нами.
— Ну уж нет. Если бы нашим маленьким восстанием командовал он, он стал бы, в конце концов, Гегемоном Ста Миров. А мы хотим только, чтобы нас оставили в покое.
— А если одно невозможно без другого? — спросила Валентина. — Ладно, об этом мы сможем поспорить позже. До свидания, мой милый брат.
Он не ответил. Просто смотрел и смотрел на нее, пока она не улыбнулась и не прервала контакт.
Эндеру не пришлось просить Миро уехать. Джейн уже рассказала юноше все.
— Ваша сестра — Демосфен? — спросил Миро.
Эндер уже привык к его невнятной речи. А может быть, он и вправду стал говорить более разборчиво. Как бы там ни было, Эндер теперь понимал Миро без труда.
— У нас было довольно талантливое семейство. Надеюсь, она тебе понравится.
— Надеюсь, я ей понравлюсь тоже. — Миро улыбался, но в голосе был страх.
— Я сказал ей, чтобы она считала тебя моим сыном.
Миро кивнул:
— Я знаю. — И добавил почти вызывающе: — Она показала мне запись вашей беседы.
Эндеру внезапно стало холодно.
В его ухе прозвучал голос Джейн:
— Конечно, следовало спросить тебя. Но я же знала, что ты согласишься.
Дело было вовсе не во вмешательстве в личные дела. Просто Джейн и Миро стали слишком близки. «Привыкай, — сказал он себе. — Теперь ее подопечным будет мальчик».
— Мы будем скучать по тебе.
— Те, кто будет, уже скучают, — ответил Миро, — потому что давно думают обо мне как о мертвом.
— А ты нужен живым.
— Когда я вернусь, мне будет всего девятнадцать. И вряд ли я успею поправиться.
— Но ты останешься Миро — умным, смелым человеком, которого любят, которому доверяют. Ты начал это восстание, Миро. Ограда рухнула из-за тебя. Ее снесли не ради принципа, а ради человеческой жизни. Твоей. Не подведи нас.
Миро улыбнулся. Эндер никак не мог решить, отчего улыбка вышла такой кривой — из-за паралича?
— Расскажите мне одну вещь, — попросил Миро.
— Если я не расскажу — скажет она.
— Да вопрос-то простой. Я хотел только узнать, за что погибли Пипо и Либо. За что свинксы оказали им такую высокую честь?
