Ник. Горькавый - Возвращение астровитянки
Императрица просто сидела в мягком кресле и отвечала на вопросы ведущего и зрителей или что-то рассказывала о своей работе и жизни. Как всегда, Никки ничего не приукрашивала и не скрывала. И эти несрежиссированные встречи производили такое сильное впечатление на слушателей, что ни одна поездка Никки и Джерри не обходилась без тесного общения с множеством людей.
Врачи внимательно следили за здоровьем императрицы, но не нашли в этих встречах ничего опасного, если они были не очень продолжительны.
Во дворец был привезён и установлен медик-диагност, спроектированный специально для Никки — для анализа состояния её организма и оперативного вмешательства в его процессы. Медицинский электронный мозг играл роль полководца, руководящего обороной города. Даже если городу суждено пасть, долг командующего — держаться до последнего, перебрасывать остатки резервов на самые слабые участки, чинить разрушающиеся стены, засыпать вражеские подкопы.
По требованию императрицы крупное табло на диагносте высвечивало прогнозируемое время жизни пациента. О, как медики были против! Они не привыкли сообщать больному такую беспощадную правду. Но Никки была не простым пациентом и, вдобавок, очень упрямым — и сейчас табло послушно показывало оценку оставшегося времени: четырнадцать дней. Цифры менялись каждый день — обычно в сторону уменьшения, но иногда они милостиво накидывали лишние сутки.
Когда осталось десять дней, Никки в очередной раз потребовала от Джерри:
— Ты добился своего, я веду себя как последняя послушная девочка. Ты подарил мне пять лет жизни и теперь сними эту ужасную штуку со своей руки!
Джерри медленно и отрицательно покачал головой.
— Я — учёный и привык следовать логике, но здесь не тот случай. Мы так долго шли по жизни вдвоём, что я просто не могу разорвать между нами эту последнюю связь. Как-то пришёл ко мне один доктор и объяснил происхождение моей мир-без-Никки-фобии. И предложил лечение — гипноз и целую фармакопею. Я его прогнал. Эта фобия — часть меня. Если я проснусь здоровым от неё… то это буду уже не я.
— Не делай этого!
— Я прожил счастливую жизнь. Дай мне завершить её так, как я хочу.
— Это неразумно!
— Мы всю жизнь живём под игом разума. Я имею право на безрассудство. Мы слишком тесно жили, чтобы порознь умирать.
Джерри посмотрел на браслет.
— Невозможно представить, как я снимаю эту штуку и говорю тебе: теперь тони одна, дорогая, а я всплываю… Я не собираюсь присутствовать на твоих похоронах! Посмотреть на любимую женщину, лежащую в гробу, а потом поужинать, поспать, почистить зубы… Через недельку желательно начать улыбаться, потому что окружающие не одобряют тоскливых рож. Через годик — или даже полгодика — завести молоденькую подружку. Время лечит… всё проходит…
Враньё! Этот будущий Джерри, у которого, возможно, всё пройдёт, мне омерзителен! Я не хочу быть им и не буду. Не уговаривай меня больше — у меня есть право распоряжаться своей жизнью. Многие религии это запрещают, но я атеист.
— А дети? Ты им нужен!
— Ты всё время забываешь про ту молодую парочку, которая спит в инкубаторах. Мы были вынуждены согласиться на них, и это развязывает мне руки. Для всех других — и для наших детей — мы останемся живы, только помолодеем. Наша жизнь — для всех, а наша смерть — только для нас двоих. Молодой Джерри позаботится обо всём, что я не успел сделать. А я… останусь с тобой до конца.
Ведь только мы с тобой отчётливо понимаем, что эта парочка не мы — они будут лишь очень похожими на нас. У Никки-2 нет сломанного позвоночника и шрамов на руках, а у Джерри-2 бровь не будет рассечена в легендарной схватке с госпитальным охранником. Они оба должны быть способны к бессмертию и будут жить, наверное, вечно, но они — это не мы… Я не уверен, что Никки-2 будет столь же гениальна и мила, а Джерри-2 — так же влюблён в неё. Новый Джерри будет иметь воспоминания о наших безумствах юности, но может и не понять их, а лишь пожать плечами.
Да, существование двух клонов в соседней комнате меняло многое. Джерри и Никки решили, что никаких торжественных погребений не будет. Не нужно причинять детям лишнюю боль. Никки и Джерри просто уйдут в свою спальню, а через несколько часов выйдут из двери другой комнаты уже молодыми. Так психологически будет легче для их близких. Люди будут думать, что они обманули смерть.
Но смерть обмануть трудно — уж очень у неё большой опыт.
Настал последний день, последний вечер. На табло диагноста светилось «23».
Уже не дни, а часы.
В Королевской башне был устроен последний приём. Только близкие друзья и дети.
Гостиная была украшена жёлтыми розами «Тулуз-Лотрек» и гортензиями. С одной стороны за столом сидели Майкл с Элизой, с другой — Сюзанна, чей брак с императором Арнольдом положил конец давней вражде Северных и Южных. Трое сыновей Сюзанны и Арнольда подавали большие надежды. Даже если эти парни не станут учёными, то уж с управлением парочкой империй справятся наверняка.
Президент ООН Дзинтара была неразговорчива и пасмурна, сидя рядом с нервно оживлённым Фебом.
Хао, выбранный недавно главой мировой Академии наук, тоже молчал, глядя на Никки и Джерри. Хао до сих пор не женился и, видимо, так и останется холостяком.
За столом говорили не о завтрашней смерти, а о будущем — о делах на той неделе и в следующем месяце, будто героям дня предстояла всего лишь операция по омоложению.
Джерри подумал: «Хорошо, когда наши дела не заканчиваются, когда заканчиваемся мы…»
После ужина Никки сказала своим дорогим гостям:
— Благодарю вас, друзья, за всё. Я выросла в пронзительном космическом одиночестве и тем больше ценю вашу любовь. Вы сделали меня счастливой! Я вернусь завтра гораздо более бодрой и продолжу наши дела и нашу дружбу. Но сегодня я прощаюсь с вами. И с тобой, Робби. Надеюсь, у тебя появилось достаточно новых друзей, чтобы не скучать по мне.
И Никки сняла с руки браслет, с которым не расставалась всю жизнь.
Робби ответил:
— У меня новых друзей даже слишком много. Но тебя мне будет очень не хватать. Я тебя люблю, ты мой самый старый и верный друг!
— Ну, если Робби-кремень объяснился мне в своих чувствах, значит, жизнь удалась!
Все засмеялись — осторожно, чтобы не заплакать.
— До завтра! Я помолодею и снова буду надоедать вам хуже горькой редьки!
Никки распрощалась и поцеловалась с каждым.
— Эй, Хао, тебе непременно надо найти жену. Потрать хоть половину своего бессмертия, но реши эту задачу!
