Айзек Азимов - Академия. Классическая трилогия
— Меня вы тоже хотели отправить на Трентор, не так ли?
Антор вяло кивнул:
— Должны были… убрать вас отсюда… на время… Ваше сознание явно и неопровержимо излучало триумф победителя. Вы решали проблему создания своего прибора — «Менторезонатора».
— Почему вы не «обработали» меня?
— Не мог… не сумел. У меня были инструкции… мы работали в соответствии с планом… Импровизация… все бы нарушила… План только предсказывает вероятности… вы это знаете… как и План Селдона.
Фразы его становились все более отрывистыми, почти бессознательными. Голова моталась из стороны в сторону — болезненно, лихорадочно.
— Мы имели дело с отдельными людьми… не с массами… вероятности очень низки… и проиграли. И потом… если бы мы вас «обработали»… устройство изобрел бы кто-то еще… все было бесполезно… должны были тянуть время… а это труднее… Собственный план Первого Оратора… я не знаю всех деталей… только… ничего не вышло…
Он глубоко зевнул и впал в прострацию. Дарелл грубо встряхнул его:
— Не спать! Сколько вас здесь?
— А? Вы что-то спросили? О-о-о… немного… будете удивлены… около пятидесяти… нужно было больше…
— А конкретно на Терминусе?
— Пятеро… еще шестеро на заданиях… как Каллия… спать хочу…
Неожиданно он сделал над собой невероятное усилие, пытаясь побороть слабость и наваливающийся сон. Казалось, ему хочется сделать все возможное, чтобы как-то смягчить позор поражения.
— Но в конце я почти было поборол вас! Мог выключить защиту и схватить вас! Тогда посмотрели бы, кто здесь хозяин! Но вы дали мне фальшивый пульт… вы все время меня подозревали… Наконец он умолк и крепко заснул.
Изменившимся голосом Турбор спросил:
— И давно вы его подозревали, Дарелл?
— С тех пор как он тут появился, — последовал спокойный ответ, — Он заявил, что прибыл от Кляйзе. Но я прекрасно знал Кляйзе и отлично помнил, в каких отношениях мы расстались. Он просто заболел розысками Второй Академии, а я его бросил. Мое поведение было оправдано, поскольку я понял, что разумнее и безопаснее вести исследования самостоятельно. Но объяснить этого Кляйзе я не мог, да он и не стал бы меня слушать. Для него я остался трусом и предателем, возможно, он даже счел меня агентом Второй Академии. Он из тех, кто не прощает обид, и с того самого времени вплоть до самой смерти он со мной не общался. И вдруг, ни с того ни с сего, в последние недели своей жизни он пишет мне — совсем как старый друг — и присылает ко мне своего сотрудника, ученика, с предложением возобновить старые исследования.
Это было настолько не похоже на него! Он не мог на такое пойти без постороннего воздействия. Тогда я и стал думать о том, не подсунул ли он мне настоящего агента из Второй Академии. В итоге так оно и оказалось.
Он вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
Семик взволнованно проговорил:
— Но что же мы будем делать с ними со всеми… с этими, ну из Второй Академии?
— Не знаю, — устало отозвался Дарелл. — Можно, например, устроить что-то вроде резервации. В Зоранеле, к примеру. Можно их там поместить и окружить планету защитным полем с помощью «Менторезонатора». Мужчин и женщин лучше было бы разделить, а еще лучше — стерилизовать, и через пятьдесят лет Вторая Академия останется историческим фактом, не более. А может быть, милосерднее было бы дать им всем спокойно умереть.
— Как выдумаете, — задумчиво спросил Турбор, — а мы не могли бы обучиться этому их дару? Или они с ним рождаются, как Мул?
— Не знаю. Но думаю, дар этот приобретается в процессе длительного обучения, поскольку данные энцефалографии показывают, что такие способности есть в мозгу каждого человека, только в латентном состоянии. Но для чего вам это чувство, этот дар? Видите — он им не помог.
Он нахмурился.
Он молчал, а мысли его кричали.
Все получилось слишком легко, слишком легко… Они были побеждены, эти непобедимые, побеждены, как книжные злодеи, и это ему не нравилось.
Черт побери! Когда же человек может быть уверен в том, что он — не марионетка? И как он может знать, что он — не марионетка?
Аркадия возвращалась домой, и мысли его постепенно отвлеклись от того, с чем ему еще предстояло столкнуться.
Она была дома — неделю, вторую, а он все никак не мог избавиться от этих мыслей. И как он мог от них избавиться? За время ее отсутствия она превратилась из ребенка в молодую девушку — под действием какой-то странной алхимии. Она была звеном в цепи, которая связывала его с жизнью, ниточкой, связывавшей его память с его сладостно-горькой женитьбой, супружеством, длившимся чуть дольше медового месяца…
И вот однажды, поздно вечером, он спросил осторожно, как только мог:
— Аркадия, как вышло, что ты решила, что обе Академии находятся на Терминусе?
Они как раз вернулись из театра, где сидели на самых лучших местах. На Аркадии было новое, красивое платье, и она была просто счастлива.
Она удивленно взглянула на него и отвела взгляд.
— Ой, папа, сама не знаю. Просто на меня нашло.
Сердце Дарелла похолодело.
— Вспомни, — настойчиво попросил он. — Это очень важно.
Она слегка нахмурилась.
— Ну… была Леди Каллия… Я знала, что она — из Второй Академии. Ведь Антор сказал то же самое!
— Но она была на Калгане, — настаивал Дарелл. — Почему же ты решила, что Вторая Академия — на Терминусе?
Тут Аркадия задумалась на несколько минут, прежде чем ответить. Что заставило ее так решить? Ей стало неприятно об этом думать — почему, она сама не знала.
Она сказала:
— Но она же знала все — Леди Каллия. И у нее… наверное… была информация о Терминусе. Похоже, папа?
Но он только головой покачал.
— Папа, — воскликнула она, — но я это знала! И чем больше я об этом думала, тем больше я убеждалась в этом. Это так логично!
Но в глазах отца, смотревших на нее, читалось все то же чувство беспомощности и растерянности.
— Не то, Аркадия, не то… Интуиция уже сама по себе подозрительна, когда речь идет о Второй Академии. Ты же это понимаешь, правда? Это могла быть интуиция, но могла быть и «обработка».
— «Обработка»? Ты хочешь сказать, что меня… изменили? О нет! Они не могли!
Она отвела взгляд и слегка отодвинулась от отца.
— И потом… разве Антор не сказал тебе, что я была права? Он же все подтвердил! Признался во всем. И ты нашел целое их гнездо тут, на Терминусе. Разве нет? Разве нет?
Она раскраснелась и тяжело дышала.
— Да, я знаю… но… Аркадия, ты позволишь, я сделаю тебе энцефалограмму?
Она отчаянно замотала головой:
— Нет, нет! Только не это! Мне страшно, я боюсь!
— Меня боишься, Аркадия? Ну что ты, глупышка, не бойся! Но мы должны проверить, мы обязательно должны проверить! Ты же это понимаешь, правда?
После этого она обратилась к нему только раз. Она вцепилась в его руку как раз перед тем, как он собирался выключить свет.
— А если меня изменили, папа? Что ты будешь делать?
— Если тебя изменили, Аркадия, ничего я делать не буду. Если это так, то мы просто-напросто уедем отсюда. Отправимся на Трентор, только ты да я… и не будет нам никакого дела до всей Галактики.
Никогда в жизни Дарелл не проводил обследование так медленно и тщательно, никогда он еще не ставил на карту более высокой ставки… Когда все было кончено, Аркадия тихо сползла с кресла. Она боялась смотреть на отца. Наконец раздался его радостный смех, и этим все было сказано. Она вскочила, подбежала к нему и упала в его объятия.
Они стояли, прижавшись друг к другу. Он гладил ее непослушные кудряшки и радостно говорил:
— Дом окружен максимальным резонирующим полем, а твоя энцефалограмма — в полном порядке. Значит, мы действительно покончили с ними, Аркадия. Мы можем начать жизнь сначала!
— Папа. — проговорила она сквозь слезы, а теперь мы сможем получить медали?
— Медали? А откуда ты знаешь, что я от них отказался?
Он на мгновение отстранил ее от своей груди и снова рассмеялся:
— Маленькая шпионка! Ты, как водится, знаешь все! Ладно, можешь получить свою медаль — все, как положено, — трибуна, торжественные речи. Ты ее заслужила.
— И… папа…
— Да?
— Ты не мог бы теперь называть меня «Аркади»?
— Ну хорошо… Аркади.
Медленно, постепенно пришло к нему ощущение настоящей победы и захлестнуло его. Академия — Первая Академия — и теперь единственная — стала настоящей Хозяйкой Галактики. Больше не существовало преграды между ними и Второй Империей — венцом Плана Селдона.
Оставалось только дожить до этого…
А все благодаря…
Глава двадцать вторая
Верный ответ
Непонятно где расположенная комната в непонятно где расположенном мире… И план, чей план сработал… Первый Оратор взглянул на Студента.
