Барри Лонгиер - Враг мой (Авторский сборник)
Глядя на меня, он указывает кивком головы на открытый шлюз.
— Мне тоже надо сделать несколько звонков, Ро. Твое общество мне не помешает.
Прежде чем уйти вместе с Дэвиджем, я оглядываюсь на Фалну, но он уже рассматривает вместе с Китой тело бедняги Тая.
В тесной операторской космической связи я первым делом заглядываю во все углы. В голове у меня теснятся истины и подозрения. Это такая тяжесть, что я не выдерживаю и прислоняюсь к стене. Потом я гляжу на монитор и вижу, что Дэвидж уже связался с Дружбой и «Ааква Луа».
— Почему ты начинаешь со звонка Санде?
— От трусости, — отвечает он без всякого выражения. — Первым делом то, что попроще.
Сообщает он немного: новость о смерти Тая и мои подозрения насчет «мыслительного слияния». Потом звонит Джеррибе Заммису. У меня на глазах от обычной энергичности Заммиса не остается следа: он узнает о гибели своего ребенка. Сначала он выглядит ошеломленным, но быстро берет себя в руки. Я делюсь с Дэвиджем своим впечатлением от силы воли Заммиса.
— Он еще не может себе позволить всей полноты чувств. Сначала он скажет о случившемся Гаэзни. Сам понимаешь...
— Да, понимаю, — киваю я.
Последний звонок Дэвиджа — на Драко, в Талман-ковах. Джеррибу Шигена будят слуги, не очень-то довольные поздней кутерьмой. Едва увидев овьетаха на мониторе, Дэвидж выпаливает:
— Мы на Тимане. Джерриба Тай мертв. Фална и еще двое проводят расследование. Первое впечатление — убийство, замаскированное под самоубийство.
Я слежу за выражением лица Шигена и вижу, как он отказывается мириться с этим известием и как постепенно смиряется. Пока овьетах сражается с собой, Дэвидж вводит его в курс дела. Тон его так горек, словно он бросает собеседнику обвинение. Наконец, рассказав овьетаху о наших соображениях касательно «мыслительного слияния» на Амадине, он спрашивает:
— Сполна ли мы расплатились на Тимане? Может, заглянешь в свой компьютер и сообщишь по крайней мере, завершена ли наша охота здесь?
Впервые вижу Джеррибу Шигена таким старым и утомленным.
— Знание пути способно закрыть путь, дядя.
— Черт возьми!..
— Дядя, ты ведь первым начал объяснять мне про талму! — кричит овьетах, после чего немного успокаивается. — В данный момент возможны несколько различных путей. Если я тебе скажу, что это за пути, то ты выберешь тот, который сочтешь наилучшим, и двинешься по нему, пренебрегая остальными. Или, желая уберечься от создания того, что ты сам называл самосбывающимися пророчествами, откажешься сразу от всех. — Овьетах протирает глаза. — Лучше тебе быть свободным от добровольных ограничений, вольно перемещаться с одного пути на другой. Знай, я убежден, что успешную талму еще предстоит открыть.
Дэвидж делает глубокий вдох и отвечает более мягко:
— Знаю. Прости меня, Шигги. С годами я не становлюсь умнее. — Он собирается выключить связь, но я кладу руку ему на плечо.
— Я тоже хочу поговорить с овьетахом.
— Один или при свидетеле? — хмуро спрашивает Дэвидж.
— Один.
Человек корчит удивленную гримасу, пожимает плечами и выходит. Я занимаю его место и смотрю на экранного Джеррибу Шигена.
— Скорблю вместе с тобой об утрате, овьетах.
Он кивает и спрашивает:
— Как идет охота?
Я задумываюсь. В голове тяжело ворочаются свежие истины.
— Я нахожусь там, где не хочу быть, и познаю вещи, которых не хочу знать.
— Как ты относишься к «мыслительному слиянию» как к способу прекращения войны на Амадине?
Я откидываюсь в кресле и делаю глубокий вдох. Можно многое обсуждать, избегая неприятных тем. Но на этот вопрос мне хочется ответить пространно.
— Пока что я не знаю, как подвергнуть слиянию население целой планеты. С другой стороны, благодаря этому методу я узрел в себе самом то, что иначе ни за что не разглядел бы. Однако перемена, происшедшая со мной, никак не связана с «мыслительным слиянием». Кроме того, мало кто на Амадине пожелает расстаться со своей болью. Большинство не сможет без нее обойтись. Боль рождает общность. На одного жителя Амадина, которого мы склоним к слиянию, придется десять тысяч отказавшихся. — Я пристально смотрю на Джеррибу Шигена. — Кое-что мне еще предстоит узнать. Но прежде чем задать вопросы, я должен убедиться, что мои вопросы и твои ответы останутся строго между нами.
Овьетах приподнимает одну бровь, обдумывая мое требование.
— Мы с помощниками обеспечим конфиденциальность. — Он наклоняется к экрану и что-то подстраивает. На экране появляется сообщение о кодировке. — Ты удовлетворен?
Я запрашиваю необходимые мне сведения. Овьетах глядит озабоченно. Когда я умолкаю, голос Шигена звучит необычайно холодно.
— Как только у меня будет перечисленная тобой информация, я немедленно ее передам.
— Благодарю, овьетах. Не откажи шепнуть Матопе, что мы приближаемся к миру на Амадине.
— Матопе?..
— Человек в кресле-каталке, с плакатом.
— Хорошо, передам. Будь осторожен на своем пути, Язи Ро.
В следующую секунду на экран возвращается солнце в облаке — символ «Тиман Низак». Я унимаю дрожь и соединяюсь с планетой Дружба. Вызов принимает Ундев Орин. Высказав все требуемые этикетом пожелания, я формулирую запрос. Он торопится прочь от экрана, а я помимо воли задаю древний вопрос Ухе: «Ааква, зачем ты так забавляешься со своими чадами?»
Ночью я теряю голову в объятиях Фалны.
— Почему ты так напуган, Ро? — шепчет он мне в ухо.
Я ничего не отвечаю. Что может сказать тот, кто чувствует себя невесомым листом, носимым по вселенной, тому, кто чувствует себя несокрушимой скалой? Фална рос в любви, в безопасности, в мудрости, царившей у Дэвиджа в пещере. Меня же воспитала ненависть, опасность, глупость поля сражения. Поэтому я твержу одно:
— Люби меня и ни о чем не спрашивай. Пожалуйста, подари мне любовь!
28
Выпуск из Ри-Моу-Тавии. Все гнезда, от низших до высших, собираются методом «мыслительного слияния», чтобы поучаствовать в выпускном соревновании и поболеть за участников. Дакиз формулирует угрозу, выпускники предлагают варианты ее отражения. Дакиз выбирает наиболее устраивающий его вариант, автору которого приходится тоже формулировать угрозу. Звание «'до Тиман» присваивается тому, кто формулирует угрозу, которую невозможно отразить. Высшая квалификация «ни'до Тиман» — достояние тех, чьи угрозы не может отразить никто, кроме них самих.
Задачи поставлены, решения предложены. Меня совсем не радует, что я придумываю правильные решения раньше самого дакиза. Для угрозы, которую предстоит сформулировать мне, нет ответа у меня самого.
