Джон Уиндем - Затерянные во времени
Пролистав газету до конца, я обнаружил и еще кое-какие экстренные новости. Теперь, как выяснилось, оказывается, что Пфаффхайм — не совсем деревушка, где жители заняты исключительно тем, что пашут землю. Впрочем, от признания, а что же тогда она собой представляет, газета осторожно уклонилась. Однако я заметил, что в отличие от официальных сообщений здесь делается акцент на взрывах. Две минуты спустя я уже набирал номер Скотленд-Ярда. Я представился, и меня немедленно соединили с ЗПК.
— Послушайте, а что означает сообщение об аресте капитана? — спросил я. — Они просто повторили вчерашние новости или тут что-то еще?
— Нет, все правильно, — сказал он мне. — Мы и вас разыскиваем. Вы где?
— А в чем дело? — осторожно спросил я.
— В убийстве, и притом — умышленном. Вы ведь сегодня еще не заглядывали домой, верно?
— Нет, только собираюсь ехать.
— Что же, тогда лучше измените свои планы. Я хочу, чтобы вы явились ко мне, и как можно скорее.
— Но...
— Никаких «но». Это очень серьезно. Я вам все расскажу, когда явитесь.
Я поколебался.
— Хорошо. Буду через десять минут, — ответил я.
— Мы рады, что вы уже знаете новости, — сказал он, когда я вошел. — На это мы и надеялись. Иначе мы просто не знали бы, как еще связаться с вами, прежде чем вы вернетесь домой.
— Но сегодня утром вы сказали...— начал я.
— Да. Сегодня утром. Но с тех пор кое-что переменилось. Давайте я вам все расскажу. Если бы вы отправились домой, вас, скорее всего, уже не было в живых. В капитана Бэлфорда стреляли — он был ранен у своего дома примерно в половине четвертого. Мистер Синдертон убит у себя на пороге и приблизительно в это же время. Десять против одного, что вас тоже поджидали.
— Синдертон убит? — недоверчиво переспросил я.
— Пятью выстрелами в упор. Капитан, к счастью, только ранен в руку.
У меня буквально челюсть отвалилась.
— Но, я не понимаю... Кто... Что... В каком смысле меня поджидали?
— В таком смысле, что оба ваши друга стали объектом умышленного нападения. И я уверен, что это и с вами случилось бы, если бы они знали, где вас искать.
— Но я не понимаю, — снова сказал я. — Кто такие эти «они»? Кому, черт возьми, приспичило в меня стрелять?
— А не могут это оказаться друзья или... гм... товарищи кого-нибудь из Пфаффхайма? — предположил он.
Я попытался сосредоточиться и обдумать эту версию. Но она показалась мне не слишком правдоподобной.
— Я бы сказал, что это весьма маловероятно, — довольно спокойно ответил наконец я. — Какая им от этого польза, к чертям собачьим? Какой смысл стрелять в нас, мстя за несчастный случай? Это попросту неразумно.
— Не знаю, — медленно сказал он, — но, тогда, может, вам на ум приходят какие-то другие причины, по которым на них обоих совершено покушение?
— Я вообще никаких причин придумать не могу. Но и то, что вы предполагаете конечно же, не причина, — сказал ему я.
— Возможно, вы и правы. Посмотрим. В любом случае я буду рад, если вы, пока все не выяснится, разок-другой переночуете не дома.
Я немного поспорил с ним. Я никак не мог понять, почему мне угрожает опасность, но он был настойчив. Так и не сказав ничего прямо, он все же дал мне понять, что дело здесь весьма и весьма темное. В общем, после разговора с ним у меня возникло неприятное ощущение, что за любым углом меня может подкарауливать вооруженный молодчик. Веселого мало. И, в конце концов, я согласился держаться подальше от дома, хотя в душе и полагал, что испугался зря.
То ли Секретная Служба передала кому-то фотографию, то ли какой-то предприимчивый журналист умудрился раздобыть другую, но в каждой газете и почти везде на первой странице появились изображения покореженной «Фетиды» среди разрушений, которые она, как предполагалось, вызвала. Теперь всем и каждому стало ясно, что корабль не взорвался. Более того, в самых последних выпусках появились переводы статей из немецких газет. Осознав, что цензура допустила промашку, те наперебой проталкивали новую теорию.
Из нее следовало, что все это в целом было коварным жидо-масонским заговором. Влиятельные евреи, стоявшие за спиной Бэлфорда, тоже еврея, подготовили подлый удар по оборонительным силам Рейха — первый удар в тайной войне, которую начало против Германии всемирное еврейство — и да падет на него кровь 2500 немецких мучеников! Проведенное гестапо расследование показало, что капитан Бэлфорд и два его помощника, получив взятку размеров в 250 ООО фунтов, хладнокровно сбросили «Фетиду» на беззащитный город Пфаффхайм, да еще и придали всему инциденту видимостьслучайности. На самом же деле то была никакая не случайность. То был выстрел по Германии и немецким силам обороны. 2500 немцев, которые стали его жертвой, пали за Отечество столь же доблестно, как и любой солдат на поле боя. Они будут отмщены. Народ Третьего Рейха потребовал, чтобы убийц передали в руки германского правосудия.
Снова была задействована хорошо известная техника «большой лжи». Нам с капитаном выделили апартаменты на двоих, и мы вместе сидели и читали эту дичь, удивляясь, что кто-то счел ее достойной печати.
— Но я ведь не еврей, — с недоумением заметил капитан.
— А ты думаешь, это что-нибудь значит? — ответил я.— Тебя обвиняют в антинацистским заговоре, следовательно, ты просто не можешь не быть евреем.
— И как же они себе это представляют, черт возьми? Ведь и дураку понятно, что даже при наиблагоприятнейших условиях нельзя быть уверенным, где именно брякнется отлетавшая свое посудина?
— Конечно же, всем все понятно. Но знает ли об этом публика? В конце концов, разве не мы сами потратили уйму времени, пытаясь убедить их в добросовестности и надежности Ракетной Службы?
— 250 тысяч фунтов. Однако... — пробормотал капитан. Нас явился навестить заместитель помощника комиссара, а с ним — и сам помощник комиссара.
— Итак, — сказал ЗПК, когда на глаза ему попались газеты, — похоже, они жаждут вашей крови, не правда ли? Мы уже получили от их посольства ноту о вашей выдаче.
— Я подам на них в суд за клевету, — заявил капитан.
— Интересно, в какой же? В германский? — улыбаясь, спросил помощник комиссара.
— Но ведь все это — просто какой-то жуткий бред. Они-то должны это понимать! — возразил я.
— Они-то, конечно же, понимают. Однако твердо намерены заполучить вас тем или иным способом, верно? — и он указал на повязку, поддерживающую руку капитана. — Спрашивается: почему?
— Самый настоящий абсурд! Не может же государство мстить за то, что, как всем известно, было просто несчастным случаем? — сказал я ему.
— Я с вами полностью согласен. Следовательно, на то должна быть причина. Верно?
