Элизабет Тюдор - Война времен
Человек не ожидал такого обращения к себе со стороны своего врага.
"Воистину, он искусный лицедей", - подумал Герман.
- И я вас, мой почтенный учитель, - склонив голову, пытался он подыграть Цер-Беру.
- Будь же гостем в моём городе, - играя роль радушного хозяина, предложил нуцеторн. - Хоть Мельсимор не так уж велик размерами, но ты должен чувствовать себя здесь как дома, - заявил тот.
- Мельсимор? - не понял юноша слов "самого первого".
- Так сейчас именуется наш город, - шепнул Райд-Эр гомогену.
Германа словно кипятком ошпарили.
"Вот ублюдок! Мало того, что хотел прикончить меня. Так он ещё решил увековечить своё коварство, дав городу моё фамильное имя..."
- Спасибо за честь, наставник, но я скоро должен вернуться на Виону, солгал человек. - Там уже знают о моём возвращении и с нетерпением ждут, добавил он, чтобы хоть как-нибудь устрашить монарха.
- Правда? - изумился Цер-Бер. - А жаль. Мне бы хотелось, чтобы ты погостил у меня несколько дней, - стараясь казаться любезным, молвил геноконцентрат. Или хотя бы один денёк.
Герман посмотрел на Райд-Эра - тот безмолвно стоял рядом.
- Ну, если только один день, то я согласен.
- Хорошо, - довольно улыбнулся Цер-Бер. - Райд-Эр, проводи нашего гостя в самые лучшие апартаменты.
Серый дым рассеялся, а с ним и образ геноконцентрата. Райд-Эр, дотронувшись рукой до плеча юноши, вновь посредством энергетического трансфера доставил Германа в другое место. На сей раз помещение, в котором они оказались, светлое, уютное, походило чем-то на номер люкс в престижном отеле.
Райд-Эр, не сводя глаз с гомогена, отошёл от него на шаг назад. Гость прочёл в его глазах тревогу и ощущение вины. Действительно, торн чувствовал себя виноватым. Ведь именно он отвёл Германа к "Первейшему". Будь он на сто процентов уверен, что перед ним был действительно Мельсимор, торн никогда бы не поступил так опрометчиво. Райд-Эр был одним из приближённых правителя, и не ему ли знать, как его предводитель ненавидел этого гомогена. Однако совершённую ошибку невозможно было исправить и запоздалое раскаяние не могло изменить участи человека. Геноконцентрат положил оружие Германа на маленький столик, решив, что гомогену он ещё может пригодиться. Торн уже собирался удалиться, но неожиданно вспомнил:
- А как же Марк-Сон? Он тоже выжил?
- Марк-Сон погиб, спасая нашу жизнь, - с горечью ответил человек. - Однако подробностей его смерти я не знаю, - добавил он. - Уверен, что лейтенант Гор-Ди сможет дать более подробную и точную информацию о его гибели.
- Прощай, Герман, - не смея дольше задерживаться, проговорил торн. Его слова прозвучали как последнее сочувствие к приговорённому.
Геноконцентрат исчез, оставив человека наедине с гнетущими мыслями и страхами. Улетая с Земли, по возвращении он ожидал увидеть её такой же. Однако транстаймер не только уничтожил станцию на Криптонии, но и вновь перевернул всю его жизнь.
"Жил себе спокойно, - думал Герман, вспоминая свой прежний образ жизни, никому не мешал. И вот теперь сижу в чужом для меня городе и времени и ломаю голову, как спасти собственную шкуру. Этот тиран не успокоится, пока не уничтожит меня, а вионийцы вряд ли помогут мне. Я стал узником на своей родной планете, на землях, некогда принадлежащих мне. Одно утешение, что Зей-Би и Гор-Ди уже в безопасности".
Голова гудела от забот и бессонницы. Он прилёг. Последний раз Герман спал в анабиотической камере военного корабля, а это было два дня назад, нет, нет, двести лет тому назад. Однако как бы ему ни хотелось спать, чувство опасности не давало ему покоя.
"Единственный шанс - прийти с Цер-Бером к какому-нибудь соглашению.... Думаю, он согласится, если я безвозвратно уберусь с его планеты.... Убраться с Земли..." - при этой мысли защемило сердце.
Это была слишком высокая цена, которую он мог заплатить за свою жизнь. Поселившись на Вионе, Герман терял, в сущности, самого себя, своё изначальное "я", там он был никем, а здесь он чувствовал себя как дома. Такой вариант спасения лишал его прав собственности, а также всех притязаний на возврат своих земель. Но это было не главным для него. Ничто не имело в глазах юноши такой значимости, как разлука со своей возлюбленной. Оставив Землю, он обязан был бы расстаться с Зей-Би и на сей раз навеки. Мысль о разлуке с той, ради которой он столько пережил, не давала человеку покоя. Вионийцы никогда бы не согласились поселить её на своей планете. Их ненависть ко всем геноконцентратам была слишком очевидной, как и презрение "Первейшего" к гомогену.
Прозвучал тихий щелчок "распределительного" пояса, который повторно известил своего носителя о времени приёма ежедневных капсул. В этот раз он не преминул удовлетворить и технику, и свой организм. Поочерёдно вставив в "распределитель" капсулы, Герман почувствовал прилив сил. Присев на диван, он стал до мельчайших подробностей обдумывать свой предстоящий разговор с Цер-Бером, но перед его глазами не исчезал образ Зей-Би, и вскоре колебания в правильности его решения одержали над ним верх.
- Чему суждено быть, того не миновать, - подумал юноша и решил оставить всё на счастливое стечение обстоятельств.
Он снова лёг на диван и закрыл веки, решив хоть на несколько минут расслабить глаза. Юноша и не заметил, как уснул глубоким и безмятежным сном.
Г л а в а 29.
- Герман! Герман! Вставай! - послышался из темноты чей-то знакомый голос. Но Мельсимор по-прежнему спал. - Герман! Просыпайся! - настаивал этот кто-то.
Веки юноши дрогнули и он неохотно открыл глаза. Сквозь пелену человек разглядел чей-то образ. Протерев глаза руками, Герман наконец-то очнулся.
- Быстрей же, гомоген! У нас нет времени! - торопил его торн.
- Райд-Эр? - наконец узнал он незнакомца.
- Герман, к тебе сейчас придёт "самый первый", - медленно говорил геноконцентрат, чтобы человек понял смысл его слов.
- Собственной персоной? Или его голова? - поинтересовался тот.
- Будь осторожнее, гомоген, в своих словах и действиях. Не доверяй Цер-Беру, - предостерёг его доброжелатель. - А если сумеешь, то беги ни о чём не задумываясь... - его речь оборвалась на полуслове и видимость или же сам торн, чего человек так и не смог понять, исчезли, оставив его в тревоге и смятении.
Герман вскочил и кинулся к двери. Только сейчас он заметил, что в комнате, выделенной ему, не было ни дверей, ни окон. Он стал, как сумасшедший, метаться по комнате.
- Что теперь, Фридрих? - не зная как быть, произнёс он вслух. - Прояви же свою волю! Думай! Думай! - ударяя кулаком себе по лбу, раззадоривал он себя. Воля!
В мгновенье ока в его руке появился "универсал" с Криптония. Он уменьшил предмет до таких размеров, чтобы тот уместился у него в кулаке. Теперь, самое главное, нужно было как можно успешнее пройти испытание или, вернее, "казнь". Мельсимор сел на диван и постарался взять себя в руки. От его хладнокровия зависел результат этой "дружеской беседы".
