Владимир Гусев - Век дракона (сборник)
Почитателей научной фантастики много. Доверчивых и требовательных. Современный читатель достаточно хорошо “подкован” и уж, конечно, не пропускает ни книг художественных, ни (по возможности) различных публикаций в периодике: о человеке и его еще не раскрытых способностях, о феноменах и рекордах Гиннесса, об экстрасенсах и мистиках, о космических исследованиях и таинственных НЛО. И все же мы знаем о нашей Вселенной, об иных временных и пространственных измерениях и о собственных психофизических возможностях до обидного мало. Не потому ли мы любим “уходить” в сказки, мифы, фантастику? Собственно, фантастика — это та область, где человек, пожалуй, наиболее полно может себя реализовать. Жажда поиска этой возможности не оставляет нас с младенчества до седых волос.
Однако при всем том читатель отдает предпочтение тем произведениям, благодаря которым он может максимально приблизиться к себе самому, своему времени и его проблемам. И в этом отношении сборник “Имя для рыцаря”, уже упомянутый в начале обзора, весьма показателен. Он оставляет ощущение сегодняшнего дня. Ощущение современности. Думается, что этот сборник, без преувеличения, сможет удовлетворить вкусы многих читателей. И, прежде всего, тонким соотнесением фантастических понятий с реальной жизнью.
“Братья Светлые Рыцари, и ты, Светлая Дама! Сегодня мы собрались в свой урочный час, чтобы принять в наш Союз нового брата”. Позволим себе процитировать рассказ Н.Орехова и Г.Шишко “Имя для рыцаря”, который и дал название сборнику. И вспомним себя детьми, любившими играть в казаков-разбойников, в рыцарей, мушкетеров. При этом мы непременно старались воплотить в своих играх героев добрых, честных и храбрых. Трогательно-лирическое повествование рассказов Н.Орехова и Г.Шишко как бы ненавязчиво подсказывает: от юношеской полуигры до фантастических возможностей — один шаг. И хоть со временем в силу тех или иных обстоятельств мы теряем детскую прозорливость, ожидание чуда остается. Ожидание чуда в его повседневности. Перефразируя Пабло Неруду, можно сказать так. жизнь — это ежедневное чудо, чем больше живешь, тем больше удивляешься, так как открываешь что-то новое и в природе, и в людях, даже в давно открытых близких, в самом себе; жизнь — это ежедневная победа не только над обстоятельствами, но и над собой, ежедневное прозрение и ежедневное осознание наивысших истин. Фантастика слишком тесно связана со всеми земными реалиями, с повседневной жизнью, и жизнь бывает порой фантастичнее любого вымысла.
Каким же видится авторам сборника современный человек?
Способным на поступок, прежде всего. Нынешний мир ищет человека действия. Таковым может стать тот, кто способен понимать и сострадать, как бы ни было тяжело. А еще — быть уверенным в том, что твой поступок правилен и честен. Нужен герой. Даже в самых обыденных делах, а это иногда труднее, чем героический поступок в экстремальной ситуации. Слишком перегружена сегодня литература “антигероями” — до бесконечности страдающими, вялыми, которые хоть и видят недостатки окружающего мира, но не в состоянии что-либо изменить. Они, так сказать, жертвы обстоятельств и социально-исторического наследия. И если Александра Николашина очень иронично и хлестко развенчивает такого “антигероя” в остросовременном рассказе “Три девицы под окном”, то Александр Бушков, из Красноярска представляет нам героев именно действующих. Его повесть “Кошка в светлой комнате”, бесспорно, “гвоздь” сборника. Автор переносит нас в ирреальный, созданный в качестве эксперимента Неведомый мир, населенный (как потом оказалось) материализированными персонажами книг, в которых, как говорит автор, “никогда не было разумного начала”. Эти существа — люди, вурдалаки в человеческом облике, драконы, вездесущий и всезнающий Мефистофель, — вовлечены в нелепые, антигуманные, с точки зрения современного человека, отношения. Парадоксален и одновременно логичен А.Бушков в своих выводах: “…в мире, где никогда не было однозначных понятий… невозможно обойтись прописными истинами”. Не с полным ли правом можно отнести это утверждение и к нашей жизни? Нельзя уничтожать других только за то, что они живут не так, как ты привык, не использовав прежде силу убеждения и разума. Герой этой повести до конца остается человеком долга и, вопреки даже приказу, пытается преобразовать в логическую систему все увиденное, хотя на первый взгляд это бессмысленно и не стоит затрат. Ирреальные же существа также имеют цель — стать “настоящими”, т. е. людьми, однако за Контакт, за доверие теперь, после стольких лет вражды приходится платить слишком высокую цену.
Последние два десятилетия для нашей планеты особенно бурны. Ее сотрясают катаклизмы и природные, и социальные. Литература (и искусство в целом), отражая мятущиеся умонастроения общества, сейчас имеет склонность к толкованию Библии, Апокалипсиса и других постулатов христианства, словно пытаясь напомнить нам, что все в мире повторимо, и переосмысливая это по-своему. Мы ищем истоки и концы. И на этом пути должны остаться людьми, иначе конец будет для всех одинаково ужасным. “Семь ангелов призвали, и семь труб им было дадено. И первый ангел поверг на землю град и огонь. Второй бросил в море раскаленную гору, и треть воды превратилась в кровь. По повелению третьего с неба, подобно светильнику, упала пылающая звезда-Полынь, и многие люди погибли от воды, потому что горькой стала вода”, — сказано у Иоанна Богослова (пересказ).
Сергей Синякин (повесть “Шагни навстречу”) убежден: люди обязаны искать пути к разуму, логике, пониманию. Этот фантастическо-политический детектив подан в двух уровнях. На первом беды, так сказать, общесоциальные. На фоне борьбы за разоружение — ядерный взрыв, спровоцированный политическим маньяком, который, уходя с арены, решил громко “хлопнуть, дверью”, а также — вышедший из-под контроля человека компьютер, управлявший Главным лазером в системе защиты от воздушного нападения, который, получив приказ обесточить лазер, отказался подчиниться, ибо это обессмысливало самое его существование. На втором уровне — судьба русского и английского послов, волею случая оказавшихся в центре событий и разделивших всю тяжесть последствий взрыва. И хотя исход этой повести одновременно и трагичен, и оптимистичен, настроена она на одну ноту: люди, где и с кем бы они ни были, придут к единению, потому что лишь при общности усилий можно противостоять любой катастрофе.
Будущее, даже фантастическое, невозможно без прошлого и настоящего. Связь Истории с настоящим и Грядущим несомненна и необратима. Человек, народ, не имеющий и не помнящий прошлого, обречен на забвение. Это аксиома. И связь эта тем крепче, чем яснее человек осознает свою принадлежность к роду, нации, народу и готовность защищать его. Разве в названной повести “Шагни навстречу” не слышатся нам трагические колокола Чернобыля? Разве повесть Александра Бушков не вызывает в памяти картины физического и морального уничтожения “инакомыслящих” именно в нашей истории 30-х–40-х? И все же мы должны сохранять веру в то, что это не повторится в будущем.
