Владимир Серебряков - СЕРЕБРО И СВИНЕЦ
Тиссо Фарейнн, полусотник правого крыла дружины рода Конне, тоже увидел падение первых снарядов. Он даже догадался, что это такое, потому что им успели показать пули шиевых громобоев – как те, что соглядатаи Бхаалейна выменяли у демонов в деревне, так и извлеченные лекарем из тел убитых. То, что упало впереди, формой напоминало эту самую пулю, только выпущенную из очень уж большого громобоя. И пахло от них, как это ни странно… плодами. Тиссо принюхался. Ну да, как раз с той стороны, где падали эти шиевы штуки, легкий ветерок доносил слабый, но отчетливый сладковатый запах. Не то груши, не то яблоки…
Дружинники Бхаалейна рассказывали, что эти большие пули прилетали от самоездных повозок демонов, про бивали их защиту и взрывались, сея вокруг себя смерть и разрушение. Но, скорее всего, подумал Тиссо, это им уже после боя привиделось. Пробить защиту деревенских чародеев такой вот штукой можно, а вот попасть ею из-за леса в отдельного воина… Если ши и дальше собираются стрелять столь же метко, то битва продлится очень недолго.
Хотя сама идея оружия, способного достать врага, находящегося за краем окоема, Фарейнну понравилась. Эти большие громобои ши, должно быть, действуют, как те движители, которые швыряют валуны и лошадиные туши в осажденные замки. Но замок стоит на виду, а в поле… хотя если чародей-провидец из схрона передаст движителю виденье… но все равно тому надо будет долго пробовать…
Тиссо не успел додумать мысль до конца.
Он попытался принюхаться снова – и не сумел. Словно чья-то злая длань оцепенила грудь мертвящим касанием, не давая втянуть воздух. Мерк перед глазами дневной свет. В тот же миг у коня подогнулись ноги. Падая, полусотник попытался выпростать ноги из стремян, – и не смог, бедра свело тоже. А потом руки невидимого демона сомкнулись на горле Фаррейна и сжали сердце.
Тиссо Фаррейн умер, как и очень многие вокруг него. Но не все.
Райверикс Сидх никогда не слышал про концерн “И.Г.Фаберниндустри” и нервно-паралитические газы G -группы. Но на экзамене в скулле гильдии целителей он первым из всей группы справился с укусом большой орочьей трясучки, чей яд, как известно, убивает сухопутного дракона меньше чем за восемь вдохов.
Сейчас яд был везде. Воздух, который Сидх вдыхал, был наполнен им. Но задерживать дыхание было бессмысленно – отрава проникала в организм сквозь одежду и кожу, для нее не существовало преград.
Только теперь целитель понял, почему вчера в замке Бхаалейн наследник Ратвир, выдержав долгий спор с воеводой Неараксом, настоял на том, чтобы первый удар по безумным демонам нанесла не вся дружина, а только правое крыло, да и то не в полном составе, И, хотя мало кто верил, будто ши способны причинить серьезный вред войску среброрукого, придирчиво, как перед большим сражением, отобрал добровольцев и тех, чей дар не был передан из поколения в поколение, а значит, представлял меньшую ценность. Только одно сумел отспорить воевода – право самому вести куцый отряд в бой. Как оказалось – на погибель.
Райверикс шагал, монотонно переставляя ноги. Ноги ему еще удавалось удержать под контролем, а вот руки все время корежило жуткой судорогой. Но на них у целителя просто не хватало сил. Хоть его Дар и был могуч – слабым чародеям не место в рядах императорской стражи, – никогда еще Сидх так остро не ощущал его ограниченность, как сейчас. Если бы у него было еще немного силы… совсем немного, чуть-чуть… ничтожная малость… он бы смог удержать еще одного. Девятого.
Сидх не знал, что любой земной врач зашелся бы в истерике, видя, как целитель шагает сквозь клубы нервно-паралитического газа. Что концентрация адреналина в его крови была по всем показателям смертельной сама по себе. Что перегруженные отравой синапсы лопались, наполненные микровезикулами с ацетилхолином. Его сознанию все это представлялось в несколько иных образах.
Сидх не видел, что он и так удерживает на хрупкой грани между жизнью и смертью больше всех остальных. Другие целители собирали вокруг себя группки чародеев – кто по пять, кто по четыре. Всегда – чародеев. Самых сильных. Самых важных. Тех, кого всегда и везде спасали в первую очередь.
Он знал одно – сдаваться нельзя.
И они шли вперед. За две тысячи лет стража Серебряной империи не отступала. Никогда.
Всего этого Лева Шойфет ни видеть, ни знать не мог. Зато он с ужасом разглядел, как Кобзев, отпрянув от перископа с перекошенным лицом, оттолкнул Ржевского и яростно надавил на красную кнопку, наспех врезанную в пулы радиостанции.
Пять секунд спустя стоящие в семи километрах к северо-востоку от поля две установки залпового огня БМ-24 “Град” окутались дымом, из которого с воем вырвались огненные стрелы.
Райверикс Сидх почувствовал, как тяжко содрогнулась под его ногами земля. Он поднял голову – и увидел, как с неба, оставляя за собой дымные хвосты, на него падает смерть.
Он перевел взгляд вперед – и снял в себе все барьеры на пути яда.
Частицы отравы радостно ринулись вперед. Подкосили ноги, огненным ручейком пробежали по веточкам нервов – до самого сердца. Вокруг Сидха валились наземь умирающие товарищи, пытаясь, каждый по своим силам, в последние мгновения жизни защититься от надвигающейся погибели. Но, падая, целитель успел выбросить правую : руку вперед – и, сорвавшись с кончиков скрюченных пальцев, через луг потекли чары. Туда, где копошился в земле голем пришельцев, похожий на приплюснутого жука-вонючку с хоботком на спине.
Смертными чарами могут владеть только некроманты. Каждого носителя этой редкой и страшной способности Серебряный закон связывал клятвой – служения или изгнания, по выбору. Но, чтобы убить человека, не обязательно быть смертовзором. В свой последний миг Райверикс Сидх употребил данную ему силу во зло – в том единственном случае, когда дозволяла это присяга целителя. И там, куда дотянулась его чародейная власть, останавливались! сердца.
А потом обрушились ракеты, перепахивая поле на три метра вглубь, завыли осколки, редко когда сгорая в наспех поставленной последними огневиками защите, и пошла гулять ударная волна, от которой защиты не было.
За две тысячи лет стража Серебряной Империи ни разу не отступала. Случалось, что она при этом гибла. Вся, до последнего человека. Сегодня это случилось снова.
* * *
– Все, – выдохнул Ржевский. – Теперь точно все. При таком огне… в этом аду ничего живое не могло уцелеть.
– Все живое там должно было быть мертвым пять минут обратно, – огрызнулся Кобзев нервно. – Однако не умерло. Они шли… – Он потер лоб, продавленный резиновым наглазником до красных пятен. – И шли… шли… как… – Он запнулся, осознав, очевидно, что впадает в истерику, и продолжил уже почти нормальным голосом: – Так что теперь я буду верить только собственным глазам, а не всяким там предварительным расчетам. Прикажите танку выдвигаться, когда пыль осядет.
