Сергей Васильев - Цвет
Нейдар всегда поражался стремлениям и желаниям людей. Вот они долго и упорно чего-то добиваются, подходят к тому самому моменту, когда остается сделать последний шаг и желаемое будет у них в руках. Но почему-то останавливаются, идут назад, либо сворачивают в сторону, объясняя, что искали не там и не то. И даже сделав шаг и получив то, что хотели, не замечают этого, а продолжают идти вперед, доказывая всем вокруг, что хотели-то они совсем другого. Откуда это стремление не к результату, а к процессу? Конечно, таковы не все. Но многие. И возможно, именно поэтому люди переживут норанов. Но как им не хватает мудрости и вдумчивого анализа. Приходится напоминать, указывать, даже подталкивать…
— Помнишь машину времени?
— Она погибла. Чертежи утрачены. Да и зачем она мне? — у меня чуть ли глаза на лоб не полезли.
— Это была другая машина, — терпеливо объяснил Нейдар. — Вспомни. Изобретатель объявил ее телепортатором.
— Мало ли, как ее назвали. Главное, что она делала.
— Конечно. Но я о другом. Это чисто механическое устройство. Без способностей Властителей. Изобретенное человеком. Дошло?
— У вас такого не было? — уточнил я.
— Вот именно. Зачем изобретать то, что дано от рождения и на чем держится твоя власть? Наоборот! Всё подобное должно уничтожаться.
Я внимательно посмотрел в лицо Нейдару.
— Ты хочешь сказать, что это Властители уничтожили машину?
Нейдар поднял ладонь.
— Ради своей безопасности.
Я подобрался, и норан тут же продолжил:
— Признаю свою ошибку. В свете сегодняшних фактов.
— То есть, тогда это было верное решение?
— А ты бы стал что-то делать, не будь у тебя внешнего толчка?
— Зачем вам это было нужно? Почему таким странным способом? К чему вам понадобился я и чем отличаюсь от других людей?
Нейдар не ответил.
Я вспомнил миг утраты кусочка чуда и жгучее желание разобраться, когда узнал правду. Обиду, что не дали поиграть новой игрушкой, тут же ее сломав.
Да. Сначала я всё делал наперекор обстоятельствам. Это вело меня. Только после встречи с Нейдаром, когда он дал надежду вновь обрести родителей, мне действительно стало нужно их найти.
— Знаешь, а ведь я мог бы вызвать тебя сражаться на Золотом Пути, — я усмехнулся.
— Мог бы. Но зачем тебе это? Зачем тебе смерть никчемного старика, впавшего в маразм и желающего лишь спокойно дожить оставшиеся ему годы?
— Не прибедняйся. Ты всех нас переживешь.
— Тем не менее, я тебя старше. Так что послушай меня, если сам не хочешь думать и делать выводы.
— Придется, — я зябко поежился и посмотрел вниз с обрыва на клубящийся молочно-белый туман.
— Это и был телепортатор, — норан вернулся к прежней мысли. — У него два режима работы: перемещаться в прошлое, оставаясь в той же точке пространство в системе местных координат, либо перемещаться на заданное расстояние, оставаясь в том же временном интервале. Простое переключение. Изобретатель чуть не додумал и реализовал только первое качество. Вот ты и попутешествовал в прошлое. Но теперь этого не надо.
— Ну да, я могу скакать куда и когда захочу, не взирая на время и расстояния. Если подумать — абсолютно антинаучное свойство организма.
Я подобрал камешек и запустил его в туман, прислушиваясь к разноголосому эху. Оно заухало, заворчало, засмеялось на разные лады жуткими и прекрасными голосами. Где-то далеко разнесся серебряным колокольчиком нежный девичий смех.
Я засмеялся в ответ и бросил следующий камешек. В этот раз эхо ехидно его передразнило и выплюнуло камешек обратно. «Клёво, — сказал я. — А никто не пробовал кинуть туда булыжник? Надо как-нибудь попробовать».
Напускным весельем я старался убить скуку, которая охватывала меня от этих разговоров с Нейдаром, совершенно не обратившего внимания на мою выходку.
— А вот и нет — не куда угодно. Только туда, где ты уже побывал, или к тем людям, с которыми ты имеешь чувственный контакт. Машине же — всё равно куда лететь. Задавай направление с расстоянием и перемещайся. Хоть в центр Вселенной.
— Предлагаешь мне таким образом свести счеты с жизнью?
— Ты всегда был твердолобым, — рассердился Нейдар. — Пока тебя не разобьют лоб прописной истиной, не примешь ее. Я тебе предлагаю отправиться туда, куда ты хочешь. Понимаешь?
— Откуда ты возьмешь машину?
— Ее возьмешь ты, — норан улыбнулся. Странно было видеть ее на почти всегда серьезном нечеловеческом лице. — Позаимствуешь у изобретателя.
— Перед тем, как ее отправят на свалку? Бред! Что же тогда утилизируют?
Нейдар пожал плечами.
— Подменишь старым, никому не нужным скутером.
— Но я ведь знаю, что было не так! Я сам видел! — я вдруг забеспокоился.
— Мало ли чего люди видят. Далеко не всегда то, что происходит на самом деле. Обычно то, что им хочется. Или то, что их заставляют видеть.
Я раздумывал. Какой-то резон в словах норана был. Как он говорил — выходило всё просто. Но наверняка не обойдется без проблем, которые сейчас не только не предвидишь, но и не можешь представить, что такие вообще бывают.
— Допустим, я получу машину в целости и сохранности, а тот прежний «я» ничего не заметит. А дальше что?
— Отправишься в ту точку, где находятся твои родители. Ты же этого хочешь? Или я ошибаюсь?
Я насупился, глянул исподлобья и сказал немного зло:
— Куда лететь-то?
— Ну, знаешь, Илья! Хоть что-то ты должен сделать сам. У тебя есть все факты. Думай.
— Я могу подумать и в другое время. Потом. Всё равно машины времени у меня пока нет.
— Будет, — усмехнулся Нейдар.
14. Тсаворит. Илья
Я опять вернулся на Тсаворит.
«Все пути приводят к дому», — я не помню, кто это сказал, но теперь могу признать, что он был прав.
И как в первый раз, я не узнавал поселок, в котором родился и вырос — настолько крепко отпечатался у меня в голове его образ: провинциальные улицы, узкие петляющие тропинки, заросшие дворы. Теперь — асфальт, заборы, современные здания, выпрямленные дорожки и облагороженные места отдыха. Стерильность и стандартность. Рай для туристов, которым не надо привыкать к новым условиям на очередной планете. Достопримечательности, конечно, не тронуты, лишь почищены и подновлены. Но всё, что не входит в их число, подогнано под типовой образец, с легким местным колоритом, типа завитков на углах крыш или непременно кирпично-красной черепицы на крутых кровлях. На Тсаворите такой фишкой сделали цвет стен — непременно зеленого оттенка, различного в зависимости от улицы.
