Пирс Энтони - Макроскоп
– И без ложной скромности, – тихо добавила Афра.
Ей показалось, что она должна помочь рабочим, каковы бы ни были их требования. Она хотела быть частью толпы, идти с ними до конца, хоть на баррикады.
– Так что же вы хотите конкр... ну чего вам нужно?
Присутствие пятилетней девочки в этой сцене, не умеющей еще выговаривать слово «конкретно», не казалось чем-то странным в этом театре абсурда.
– Я хочу свободу, – сказал Шен, зловеще делая ударение на последнем слове. – Я хочу безопасности. Я хочу власти. Я хочу равенства. Я есьмь обездоленные люди всего мира, я хочу все, что есть у вас.
– У нас – белых?
– Да. Вы здорово живете. Я хочу иметь право загадить планету, как это сделали вы. Я хочу иметь право разрушить столько же, сколько разрушили вы. Я хочу подойти к краю пропасти, имя которой смерть, так же, как это сделали вы, самодовольные белые ублюдки. Ты, белая сучка, я хочу взять...
Она опять помчалась прочь от его безумия, то ли по коридорам станции, то ли по улицам Макона – она уже не ощущал разницы, и это не имело для нее значения. МАРС
Ветер гулял по океанскому берегу. Пожилая индианка сидела лицом к океану, ее руки проворно ткали полотно. Афра осмотрелась – укрыться негде, а погоня близко. Здесь он ее быстро поймает, если...
Рядом лежало сотканное из разноцветной пряжи одеяло, наполовину завершенное, Афра уселась рядом – теперь тело ее было взрослым и на лице появились старческие морщины. Она взяла одеяло, ткацкие принадлежности, и вот ее уже нельзя отличить от индейских мастериц, сидящих на берегу.
Шен не появлялся. Афру заинтересовала структура ткани – сложные переплетения разноцветных нитей основы. Она удивленно наблюдала за тем, как ее загорелые морщинистые руки ловко управлялись с челноком и пряжей. Эта монотонная работа оказалась превосходным способом самовыражения для человека, чего ему так часто не достает. Ей было по душе это спокойное неторопливое занятие, она находила в нем невыразимое удовлетворение. Она была хранительницей искусства, что с лихвой окупало этот труд, и пусть цивилизация с ее машинами добралась до невообразимых вершин прогресса. Жизнь древних совсем не кажется примитивной, если пошире взглянуть на проблему бытия. А усердный, пусть даже простой, труд, всегда получит достойное вознаграждение.
Над волнующимися водами показался белый голубь. Она безразлично взглянула на него, подумав, а удастся ли ему выбраться из дикой смеси водяных брызг и порывов ветра. Но голубь упрямо летел, у него была четкая цель. Он летел над самой поверхностью воды, искусно маневрируя между вздымающимися волнами, вихрями водяной пыли и клочьями пены, не сбиваясь с курса. Умная птичка.
Голубь проплыл над полосой прибоя, направился к Афре и сел в нескольких футах от нее. Она ощутила запах морской пены, который он принес на своих крыльях. Но через несколько секунд его оперение было уже сухим. Голубь пошел к ней, наклоняя при каждом шаге голову вперед, словно цыпленок. Подойдя совсем близко, он уставился на нее красным глазом.
– Добро пожаловать на Марс, дорогуша, – сказал он.
Шен! Он таки отыскал ее и явился к ней в том виде, в котором она совсем не ожидала его встретить.
– Как вы меня нашли?
– Ну, мне не нужно сообщать тебе счет, милая моя. На Луне у тебя получалось уже неплохо, но ты все испортила, когда сбежала оттуда. Так дела не делаются. Судья сказал, что счет 10:5 в мою пользу.
– А кто судья?
– Любопытно. У меня Марс в знаке тельца, там же, где и твой восходящий, а вот у тебя Марс в знаке Овна. Как ты думаешь, от перемены мест что-нибудь изменится? Кстати, Марс – планета инициативы.
– Вы уклоняетесь от ответов на мои вопросы, голубок, – заметила она.
Но она и так уже знала ответ. Очевидно, они все еще персонифицировали символы, а в этом случае все ее внешне самостоятельные действия предопределены. А он ведь знал значения символов и, значит, имел определенное преимущество. И он будет выигрывать каждый раз, когда ему удастся ее запугать, вывести из равновесия и обратить в бегство. Нужно брать инициативу в свои руки и, похоже, это подходящее для этого место.
Она встала и разрушила чары символа. Это уже был не океанский берег, а большой зал, заполненный работающими машинами, их гул напоминал отдаленный рокот океанского прибоя. Это, по-видимому, была силовая установка станции. В мощных генераторах пульсировало, грохотало, ревело сжатое гравитационное поле. Где-то там, в глубине, был ядерный котел, в котором материя без остатка превращалась в энергию. Все это были лишь вспомогательные устройства, задачей которых было обуздать эту невероятную мощь и направить ее в пространство в виде потока излучения.
Шен стоял рядом и насмешливо смотрел на нее. Если бы он просто хотел овладеть ее телом, он давно бы заполучил то, что хотел без всякого соревнования. Ее сознание – вот чего он домогался, хотя и отрицал это на словах. Он не уймется, пока баран не получит свое, либо пока коза не окажется вне пределов его досягаемости. Была ли у него когда-нибудь овца, подумала Афра.
– Ты знаешь происхождение символа Марса, – спросил он, и тут же нарисовал его в воздухе: кружок, из которого на северо-восток торчит стрелка.
– Конечно знаю. Он означает...
– Только не нужно той лапши, которую ты вешала инженеру. Ведь ты сразу поняла фаллический подтекст этой пиктограммы. И Венера, – он нарисовал в воздухе символ Венеры, – столь очевидное изображение женского полового органа...
– Все зависит от точки зрения, – прервала его Афра.
Она никогда не видела в этих символах ничего такого, несмотря на то, что они традиционно обозначали мужской и женский пол.
На самом то деле, Шен наносил сейчас ей прямые удары, пытаясь сбить с ног, как настоящему боксеру, ему нужно было одно – нокаут.
Несомненно, его восходящий знак определял его манеру ведения игры. Точно так же, как ее восходящий заставлял ее все время отступать под натиском Шена. – Ей необходимо было это честно признать, чтобы попытаться оказать ему хоть какое-то сопротивление.
Сколько еще планет? Сколько раундов осталось до конца поединка? Семь?
– А знала ли ты, что маленький невинный Иво думал, что у тебя роман с Гарольдом Гротоном?
Она попыталась сдержать свои эмоции, но это было равносильно тому, чтобы пытаться дышать после апперкота в солнечное сплетение.
– Что?!
– Иво не мог взять в толк, что это не флирт, а типичный для Козерога каприз, к тому же, он весьма был обременен старомодными предрассудками – много чего о вас насочинял. Белая девушка, белый мужчина, все эти многозначительные диалоги...
– Но ведь это все было только потому, что Гарольд понимал, как я... – она запнулась, и продолжила упавшим голосом. – Как я позволила Браду умереть...
