Михаил Каришнев-Лубоцкий - Прекрасная мстительница
Савелий и Гиви обернулись, подняли головы и увидели два алых огонька, светящихся во мраке из-за густых ветвей. Кошкин быстро навел пистолет, целясь в эти огоньки, но они тут же мгновенно погасли.
– Вперед, – скомандовал Савелий и торопливо полез по склону. Гиви, не раздумывая, поспешил за ним.
– Я здесь, Кошкин! – донесся веселый голосок невидимой мстительницы из лесной чащи, когда друзья поднялись на ровное место. – Зря ты захватил с собой приятеля: одной жертвой будет больше!
Оскорбленный Гаидзе обиженно запыхтел и, прибавив скорость, обошел споткнувшегося и упавшего на траву Савелия.
– Где ты, ведьма? – крикнул он на бегу. – Думаешь, Гаидзе запугать можно?
– Можно! – громко воскликнула Элли и набросилась на него из густых зарослей с горящими, как раскаленные угли, глазами.
Гиви невольно шарахнулся в сторону, и вдруг какая-то невидимая сила ухватила его за ногу и взметнула ввысь. Элли радостно захохотала, увидев, как один из преследователей угодил в ее ловушку – веревочную петлю, привязанную к ветке высокого дерева, и помчалась дальше, заманивая Кошкина в глубь леса.
Повиснув головою вниз и делая, подобно гигантсткому маятнику, колебательные движения, Гиви умудрился не выронить пистолет из рук. Пытаясь прицелиться в убегающую преступницу, он прокричал:
– Стой, ведьма, стой! От Гиви Гаидзе еще никто не уходил!
– Прощай, красавчик! – обернулась Элли на миг и послала ему воздушный поцелуй.
Делая очередной мах, Гаидзе выстрелил. Пуля просвистела у Элли над ухом.
– Хороший выстрел! – похвалила алоглазая красотка и… сгинула, а на ее месте через мгновение появился Савелий Кошкин.
– Беги, Сава! Я сам! – крикнул Гаидзе, пытаясь ухватиться руками за веревку.
– А, черт!.. – выругался Савелий и бросился дальше в погоню.
С десятой попытки Гиви удалось изловчиться и схватить веревку. Подтянувшись, он достал одной рукой до ветви и… рухнул вместе с нею на землю.
Тем временем Кошкин, пробежав лесную чащу, оказался вдруг на оголенном, без единого деревца, пятачке скалы. Здесь, на самом краю крутого обрыва, куда чуть слышно доносились всплески морских волн, разбивающихся внизу о скалы, его поджидала Элли.
– А, Кошкин!.. – весело, как старого друга, поприветствовала она Савелия. – Вот мы и встретились! Одни, без свидетелей… Пришел твой последний час, Кошкин!
– Советую вам сдаться, гражданка Вурд, – спокойно и веско сказал Савелий, стараясь держать на мушке наглую красавицу.
В ответ Элли задорно рассмеялась:
– Я не для этого летела из Америки! Ты убил моего отца, Кошкин, и я отомщу тебе за него!
– Предупреждаю: вы не знаете одной маленькой детали. Здесь в стволе серебряная пуля, – Савелий кивнул на вороненый пистолет.
Элли заскрежетала зубами, и ее глаза вспыхнули адским пламенем еще ярче.
– Проклятый коп, ты все равно погибнешь!
Она вдруг очень сильно подпрыгнула вверх и, совершив в воздухе сальто-мортале, ударила Савелия ногою в грудь. Кошкин отлетел в сторону обрыва и, балансируя на его краю, произвел выстрел в готовящуюся к очередному прыжку красотку. После чего, не удержавшись, рухнул вниз в морскую пучину.
Элли, зажав на груди рану, сделала несколько неверных шагов и упала на землю навзничь.
В это время, оборванный и истерзанный, приковылял на место сражения Гиви Гаидзе. Посмотрел на бездыханное тело красавицы и подошел к обрыву. Далеко внизу он увидел слабые блики лунного света в морских волнах и – больше ничего.
– Сава… друг… прощай… ты победил ее… – прошептал он чуть слышно.
Глава двадцать четвертая
Недавний горе-кавалер Элли Вурд сидел на прежнем месте и время от времени робко выглядывал из-за кустов. Вдруг он услышал чьи-то шаги и жалобно стал подвывать. Вскоре перед ним появился Кошкин: мокрый, взъерошенный, с порванной на груди рубашкой. Молча он раздвинул кусты и взял в руки рацию. Включил ее, выдвинул антенну и проговорил в микрофон:
– Финист! Финист! Я Сапсан! Как меня слышите? Прием!
В ответ через секунду он услышал радостный голос майора Рубашкина:
– Сапсан! Сапсан! Слышу вас хорошо! Почему долго молчали?! Как идет операция?! Прием!
Кошкин доложил:
– Выполняли задание по задержанию. Объект при задержании оказал яростное сопротивление, и мне пришлось применить табельное оружие. Прошу выслать срочно вертолет в ущелье Ай-Гулям, квадрат три-четыре. Прием!
Майор ответил:
– Вертолет вылетает, ждите. Конец связи!
– Можете спокойно идти искать свои штаны, – сказал Кошкин трусливому горе-кавалеру. – Она вас больше не тронет.
– Спасибо, я так похожу… Дома еще штаны есть… Вы не беспокойтесь…
– Ну, как знаешь, – и Кошкин пошел искать Гиви и Элли.
…Потом они летели в вертолете: Савелий, Гиви, накрытая простыней Элли Вурд и забившийся в дальний угол салона ее незадачливый кавалер.
– Красивая была ведьма, – с горьким сожалением произнес Гаидзе, глядя на безжизненное тело красавицы. – А глаза какие!.. – он приоткрыл простыню и посмотрел на бледное лицо Элли.
На одно мгновение, только на одно мгновение очи красавицы отомкнулись и тут же вновь сомкнулись.
– Господи… – Гиви сел там, где стоял. – Она жива…
Глава двадцать пятая
…Громко завывая сиреной, промчалась по улочкам городка машина «скорой помощи».
…Врачи и медсестры быстро, почти бегом, прошли по коридору больницы в операционную.
…Вспыхнули яркие лампы над операционным столом.
– Скальпель! Зажим! Тампон! – отрывисто скомандовал усатый хирург.
…Савелий и Гиви нервно прохаживались по дорожкам сада возле больницы.
– Надо что-то делать, Сава! – не выдержал первым долгого молчания Гиви Гаидзе.
– Что именно? – меланхолично ответил вопросом на вопрос Савелий.
– Искать серебро, делать новые пули!
Кошкин махнул рукой:
– Нет, Гиви, хватит… Значит, судьба…
Открылось окно на втором этаже, и из него высунулась радостная медсестра:
– Она будет жить! Вам повезло, товарищ Кошкин!
И медсестра скрылась так же быстро, как и появилась.
– Беги, Сава! Беги, пока она не очухалась! – взмолился Гиви, услышав «радостную» весть.
Но Кошкин был непреклонен.
– Нет, пусть будет, что будет. Прощай, Гиви, не поминай меня лихом!
И, крепко обняв Гаидзе и так же крепко пожав ему руку, Савелий направился в здание больницы навстречу своей судьбе.
Глава двадцать шестая
К больной Савелия пустили, однако, только утром.
– Можно, – сказал врач, выходя из палаты в коридор, где томился бедняга старлей, – но не более трех минут.
– Надеюсь, она и за минуту управится… – буркнул непонятную для врача фразу Савелий и вошел в палату.
