Алексей Смирнов - Ядерный Вий (сборник)
— Что за дела? — спросил он блатным отчего-то тоном. — Ты…
Клятов испуганно глядел на Сенаторова, ожидая свирепой расправы. Но Сенаторов не спешил нападать. И до Александра Терентьевича дошло, что выходец из преисподней тоже боится. Спящий вытянул неверную руку и взялся за спинку стула.
— Сунешься еще раз, огрею вот этим.
— Не посмеешь, — отозвался тот, но с места не сошел. — Братья и сестры! — позвал он зычно. — У Августа проблема. Кто не занят — ко мне!
Ввалился недовольный Альберт, примчался Комар, притащился, шаркая, Неокесарийский. Клятов сжал незатейливое оружие и приготовился к сражению.
— Он что? — Альберт ткнул пальцем в направлении Александра Терентьевича и повернулся к обиженному Августу-Льву. — Руки распускает?
— В том-то и дело, — подтвердил его предположение Сенаторов. Главное — как ему удается?
— Он не должен, — покачал головой Неокесарийский. — У нас односторонняя связь.
— А ты подойди и сам проверь, — огрызнулся Сенаторов.
Старик с опаской, неуверенно подошел к бунтарю. Клятов размахнулся и обрушил стул на пятнистую лысину. Неокесарийский страшно взвыл, зашатался и отступил. Альберт поиграл пальцами, разминая их.
— Инструмент, положим, можно отобрать, — он вытянул губы в дудочку. Что касается прочего…
Он прыгнул, вырвал стул, отшвырнул его в сторону. Не давая Александру Терентьевичу оправиться, вцепился ногтями в лицо. Клятов ударил Альберта коленом в низ живота, однако удар вышел гораздо слабее, чем он рассчитывал.
— Он слабеет! — зарычал Альберт восторженно. — Айда ко мне, сейчас воспитывать будем!
…Клятов бился, как настоящий герой, но сила неуклонно покидала его с каждой затрещиной или пинком. Неокесарийский подставил ножку, все покатились по полу. Сенаторов оседлал распростертого сновидца, Комар уселся на ноги, Альберт зажал голову в тиски. Рак-Июль суетился вокруг, не соображая, чем бы этаким поспособствовать товарищам.
— Ты у меня забудешь, откуда руки растут, — брызги слюны, которые летели изо рта Альберта в лицо Клятову, были полноценными, материальными брызгами.
Александр Терентьевич так и не узнал, по какой из причин его наконец покинуло сознание. Он устремился в черную безмолвную пропасть и был бы счастлив, если мог бы быть счастливым, но он не мог, а значит — лишился радости знать о незнании происходящего.
— По ногам текло, а в рот не попало, — сказал чей-то голос. Это было последним, что Клятов услышал.
13Когда вернулась жизнь — не жизнь на самом деле, а бледная тень бытия, он не стал выходить в коридор. Не было уверенности, что его не размажет по стенке при первой попытке встать на ноги. К тому же, выходить не хотелось, не хотелось видеть бесстыдного торжества на лицах Времен Года.
Что ж — хороший случай полежать без дела и поразмышлять. Александр Терентьевич безрезультатно облизнул пылающие губы кусочком наждака, в который превратился язык, и крепко задумался.
Да, его смели, сломали, имея численное превосходство. Однако создавалось впечатление, что у него появился крохотный шанс. И этот шанс усматривался в обретенной возможности сопротивляться. Его контакт с неприятелем перешел в новое качество. Что там болтал проклятый Неокесарийский? "У нас односторонняя связь". Да — была, теперь — нет. Он научился влиять на ход событий и наносить ответные удары. Толку с того было чуть, но…совершенству, как известно, нет предела. И путь к совершенству каким-то образом открылся Александру Терентьевичу — каким? Что он сделал такого нового, необычного, что привело к столь значительным последствиям? Как будто ничего. Покупал одежду, мылся под душем, соскребал щетину…что-то страдальчески ел, превозмогая гастрит…Если хоть одно из этих действий послужило причиной перехода на ступеньку выше, то Клятов решительно не мог взять в толк, почему. Нет, он начал не с того. Следует вернуться к основе основ: к хваленой восприимчивости, к которой он упорно стремился столько лет — и получил. Она усилилась и переросла в нечто большее. Отчего может усилиться восприимчивость? Наверно, оттого же, отчего и вообще появилась. Итак, чего же он выпил вчера? Дойдя в размышлениях до ночной поллитровки с техническим спиртом, Александр Терентьевич понял, что попал в точку. Он так взволновался, что даже выпал на миг из-под власти всемогущей абстиненции. Теперь все встало на свои места, и выводы, которые напрашивались, не могли не возбудить в Александре Терентьевиче тоски от знания грядущего. Словно в последнюю минуту существования, он увидел свою неприглядную жизнь от начала и до конца. Ему открылась высокая миссия, с которой он, как выясняется, пришел в подлунный мир. У него нет выбора, и поступок, что придется ему совершить, оправдает и освятит прошлые бесчинства и метания. Клятов знал, что главное дело его жизни — помешать злонамеренным нелюдям этот мир захватить и изуродовать. Надо торопиться, время не ждет, почки зреют, лето близится. Еще чуть-чуть — и будет поздно, город окутается зеленой дымкой. Полчища демонов, замаскированных под невинную растительность, накинутся на спящих горожан…
Выходит, способность к контакту зависит от качества напитка. Чем больше в последнем яда, тем эффективнее связь.
Ради умножения сил ему придется выпить что-то небывалое…возможно, смертельное. Но других вариантов не существует. Он выпьет зелье и войдет в соприкосновение с врагом. Разумеется, не с пустыми руками. Он подготовится. И этим надо заняться в первую очередь, а напиток подождет — Клятову хватит медицинских познаний, чтобы состряпать нечто достойное.
Головную боль сняло, как рукой, будто небо только и выжидало, когда Александру Терентьевичу откроется суть. Жизнь наполнилась смыслом. Галерея покойных самоотверженных экспериментаторов готовилась принять в свои ряды очередного побратима.
Клятов легко встал с матраца, оделся поприличнее, достал из бюро сверток с валютой. И вышел из квартиры, не оглядываясь.
14Найти друзей Пендаля труда не составило. Прежняя квартира Клятова была полна людей: справляли поминки.
Его встретили не очень дружелюбно, но и не так плохо, как он предполагал.
— У тебя, наверно, нюх на выпивку, — сказал мрачный лоб, увидев, кто пришел. — Ну, дело такое, что заходи.
Александр Терентьевич откашлялся и сделал рукой отрицательный жест.
— Как раз пить я не стану, — отказался он. — И мешать не хочу. Я к вам по важному вопросу.
— Какие сегодня могут быть вопросы? — раздраженно спросил бугай. — Или садись за стол, как человек, или проваливай.
Клятов, удивляясь пробудившейся в нем нахрапистости, перехватил инициативу и пожурил грозного собеседника:
