Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09
Рафаэль потер лоб, тщетно пытаясь осознать услышанное.
— Отец не допускал тебя к магии, — продолжал Леон. — Надеялся уберечь от назначенной смерти. Однако мать отвела под Серебряный Дождь, страшась неизбежного и желая его отсрочить. И магия тебя слегка, но коснулась. А сейчас ты так или иначе младший маг семьи.
— Необученный и бестолковый, — добавил Рафаэль, стремясь за усмешкой скрыть смятение.
— Именно, — подтвердил старший брат. — Пойдем в парк.
— Под Серебряный Дождь? — угадал Рафаэль; его затошнило.
— Ты забудешь, что я тебе наболтал. И сможешь спокойно жить дальше.
— И забуду, как чуть не убил Иллиану?
— Да.
— И как зарезал троих негодяев?
— Если хочешь, то — да. Все зависит от того, сколько времени простоишь под Дождем. А забыв так далеко, быть может, станешь чуть моложе. И… — Леон замялся, — твой срок придет позже.
— Послушай-ка, — Рафаэль встрепенулся. — Дождь омолаживает… возвращает назад. А недавнюю магию уберет?
— Чужое заклятье Дождь смыл бы. Но собственную магию, повторяю, отнять невозможно.
— Тогда зачем связываться? Не хочу. — Виконт подумал и улыбнулся: — Я бы лучше женился. И мы с Иллианой были бы счастливы… хоть сколько-нибудь. Я ведь умру не завтра?
— Нет, конечно, — печально согласился Леон. — Но женившись, ты повзрослеешь быстрее. И самое главное. Если ты преследовал Иллиану, если гнал свою дичь — в следующий раз ты ее убьешь.
* * *Спустя несколько дней явился Элиан. Граф Альтенорао с супругой и Рафаэль как раз отобедали, но еще не поднялись из-за стола.
Энергичный Элиан ворвался в столовую, как будто брал приступом вражеский замок; в черных глазах вспыхивали золотые искры. Поприветствовав графа с супругой, он обратился к Рафаэлю:
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Здесь, — неожиданно объявил Леон. — Жожо, будь добра, оставь нас.
Жозефина с улыбкой поднялась и выпорхнула из столовой.
— Мне нужен Рафаэль, — заявил раздраженный вмешательством Элиан.
— Присаживайтесь, господин Контедо-Лэй. Ваши секреты меня не волнуют; меня заботит ваша безопасность. — Лиловые глаза графа Альтенорао буквально ощупали Элиана с головы до ног: его бархатный охотничий костюм, короткую шпагу, кинжал, шляпу с пером заморской птицы, сафьяновые сапоги.
— Садись, — сказал Рафаэль, видя, что друг готов вспылить и наговорить Леону дерзостей. — Не к врагу пришел.
Элиан уселся, бросив шляпу на соседний стул. Леон предложил ему вина и сменил тон:
— Известно ли тебе, милый мальчик, что ты принес на себе заклятье?
— Какое? — удивился Элиан.
— Чье? — вскинулся Рафаэль:
Граф Альтенорао поднялся, обошел стол и остановился возле гостя, положил ладонь на его вьющуюся золотую шевелюру. Элиан хотел отстраниться.
— Потерпи. — Леон провел рукой по его голове и плечам, затем вернулся на свое место, глотнул вина. — Эл, ты принес свою смерть. Стоит тебе испугаться — и ты покойник. А сегодня ты очень легко испугаешься. — Граф перевел взгляд на младшего брата. — Кто-то желает смерти нашим близнецам. Хочет убить их… м-м… чужими руками. Их испуг пробудит охотничий азарт, повлечет за собой погоню. И рано или поздно эта дичь неминуемо будет добыта.
— Леон, объяснения кончаются Серебряным Дождем, — вмешался потрясенный виконт. Кто-то задумал убить Эла и Ли! Его, Рафаэля, руками… — Сними заклятье, если можешь.
Граф посмотрел на Элиана. Молодой Контедо-Лэй сидел нахмуренный, не на шутку встревоженный. К тому же была уязвлена его гордость. Он испугается!
— Эл, ты принес злую и хитрую магию, избавляться от которой больно и страшно. Если я попробую снять заклятье, ты станешь с криками кататься по полу, в слезах и обмочившись с перепугу. Такого унижения ты не простишь и попытаешься меня убить. Вряд ли у тебя получится, но схватиться с тобой я бы не желал… Ты, конечно, не помнишь, с кем из чужих встречался и кто мог наложить заклятье?
— Я был в отъезде и встречался с сотней людей.
— Плохо. А скажи-ка: от кого ты получил заклятье, которое открыло Рафаэлю дверь в библиотеку?
Элиан не сразу сообразил, о чем речь; это было так давно!
— От фокусника из бродячего цирка.
— Вот как? — Леон с деланным удивлением приподнял брови. — А чем расплатился?
— Горсткой мелких монет.
— Такие дорогие заклятья за мелкую монету не покупают. Что-нибудь еще?
Элиан покачал головой:
— Фокусник был рад оказать услугу члену семьи Контедо-Лэй.
— Иными словами, некий маг с радостью навредил семье Альтенорао, — сухо заметил граф.
— Как по-твоему, кто это? — спросил Рафаэль.
Леон повертел в пальцах бокал, словно размышляя, стоит ли младшему брату знать правду. Заговорил:
— В сущности, враг может оказаться кем угодно; я не очень хорошо знаю наших магов и не могу с уверенностью что-либо утверждать. Но исходя из известного, упомянул бы троих. Во-первых, барон Маррит-Вайн. Он достаточно силен, честолюбив и безрассуден, чтобы ввязаться в преступную авантюру. Затем господин Кусмодель — сильнейший маг, которого много лет назад поразило безумие. Он находится под присмотром Высокого совета магов, однако они могли и недоглядеть. Мало ли, что взбрело в затуманенную голову… И третий — Герзенгольц. Чрезвычайно силен, жесток и коварен. Алчет богатства и власти. И помоги нам Белое Пламя, если это именно он.
— В жизни не слышал, чтобы Белое Пламя сподобилось помочь хоть кому-то, — съязвил Элиан, привыкший надеяться на себя, а не на высшие силы, и напомнил: — Леон, мне нужно потолковать с твоим братом.
— Изволь, — граф поднялся на ноги. — Рафаэль, положи на стол свой кинжал. Элиан — кинжал и шпагу.
Виконт подчинился не раздумывая; недовольный Элиан помедлил, но затем все-таки вынул из ножен и сложил оружие на шитую серебром скатерть. Граф Альтенорао шевельнул пальцами; с руки сорвался сноп алых искр, пал на шпагу и оба кинжала, остался россыпью помаргивающих огоньков.
— За оружие не хвататься. Руки сожжет до костей… но и угомонит любого, кто затеет драку. Элиан, изложи свое дело и уезжай. Заклятье через день-два рассеется, но пока тебе здесь находиться опасно. — Леон отошел к открытому окну и повернулся к гостю спиной, лицом к цветущему парку.
Элиан метнул на него сердитый взгляд и уставился на Рафаэля:
— Он утверждает, будто ты желаешь со мной разделаться. Это так?
— Нет, — Рафаэль сплел пальцы в замок, опасаясь, как бы не задрожали руки.
— Вот и славно, — Элиан улыбнулся той неповторимой улыбкой, от которой все краски мира расцветали ярче; краше улыбалась только его сестра. Затем черные с золотом глаза пытливо вгляделись Рафаэлю в лицо, высмотрели нечто такое, отчего Элиан в порыве сочувствия накрыл ладонью его сплетенные пальцы.
