Гайворонский Борисович - Незваные...
– 20 тысяч.
– Чего?
– Долларов.
Гарик бросился конкретно объяснять, что и сколько стоит. Полеха оборвал его и обратился к профессору:
– Что скажете Вы, Роман Игоревич?
Тот глубоко вздохнул, покряхтел, ёрзая на стуле, и лекторским голосом начал нудно рассказывать о своих познаниях в области ювелирного искусства, лишь изредка привлекая в качестве иллюстрации ту или иную вещицу из кучи на столе. Пока он говорил, Серж заметил, что несколько изделий лежало отдельно, и в их сторону никто из двух знатоков даже не глядел. Броши, цепочки, перстни, кольца, подвески, запонки, заколки и т.п. – располагались перед профессором кучками, его пальцы аккуратно перебирали предметы, перекладывали с места на место, но не выходили за пределы площади стола, на которой весь это набор находился. Он словно не видел, что совсем рядом, но всё же в сторонке, одиноко ждали своего часа два фрагмента явно старинной диадемы из золота с камнями, карманные часы с цепочкой и крупная брошь, усеянная бриллиантами.
Словно догадавшись о чём-то, Серж, продолжая делать вид, что внимательно слушает рассказ профессора о достоинствах и ценности того или иного предмета или украшения, подвинул к себе одинокую кучку и стал складывать вещь за вещью в свою сумку.
Профессор замолчал. Гарик за его спиной пытался подавать какие-то знаки Полехе.
– Продолжайте, я слушаю вас, Роман Игоревич, – произнёс Сергей, когда молния отделения сумки завершила своё выразительное пение.
– Правильно, – медленно и размеренно сказал профессор, – я этого не видел.
– А остальное вы берёте, как я догадываюсь? – Сергей давал понять, что время истекает.
– Беру, но…
Встрял Гарик:
– Мы всё берём, просто я вот это беру сразу, – он вновь обнял ладонями «свою» кучку, – а остальное мы берём с профессором пополам, ну, не пополам… как сказать? Но это уже наши проблемы.
– Гарик имеет в виду, что в средствах мы оба сейчас стеснены несколько… Вам же деньги сразу нужны? Вот, поэтому мы с Гариком по-своему тут всё рассортировали, и вот за эту часть, – профессор взял в кольцо руками площадь стола, на которой кучками лежало всё, что не придвинул к себе Гарик, – мы можем предложить вам…, – он помялся, – девяносто тысяч.
Серж догадывался, что затруднительная ситуация возникнет, поскольку он ничего не смыслил в драгоценностях, но как из неё выкручиваться приблизительно представлял.
– Ребята, давайте проще поступим. Я сейчас всё забираю, кроме того, что хочет взять себе Гарик. А вы, Роман Игоревич, мне называете истинную цену всему этому. За такую услугу я готов заплатить, ну, скажем, 10 процентов стоимости товара. Но продам его другим людям. Поймите, я в ваш карман не лезу. Но я хочу предельной честности между нами. Я надеялся, что знакомство наше будет продолжено. Это, как говорится, только проба пера. Если я уличу вас в неискренности, мы прекратим всякие взаимоотношения. Если вы скажете, что 50 процентов стоимости всего этого добра – ваш личный интерес, я не буду в претензии. Вопрос обсуждаемый. Ради бога. Но мне нужна правда. Что это? Сколько стоит? И что я лично могу за всё это выручить?
– Хорошо, я вас понял, Сергей, – заговорил приосанившийся профессор. Гарик попытался было что-то вякнуть, но тот его оборвал резким жестом, даже не глядя в его сторону. Профессор смотрел сейчас перед собой, куда-то сквозь стол. – То, что вы убрали со стола, не показывайте никому больше. Это краденные из государственного музея ценности, и не просто краденные, за ними тянется мокруха ещё из прошлого века. Не хочу уточнять. Я, повторяю, ничего не видел и не знаю, – после этих слов, звучащих на одной тональности, профессор пообмяк и, уже глядя на Полеху, заговорил по-простецки: – А всё остальное, конечно, имеет свою цену, она куда выше той, что я вам предложил. Например, вот только одна эта подвеска может стоить на аукционе 35 тысяч долларов. Но её надо ещё продать! Вот эти несколько брошей я беру в свою коллекцию. Продавать вряд ли буду. Цена их в совокупности на том же аукционе составит порядка 40 тысяч. Дальше, браслет… Да…, бриллианты тут, ну, вы помните, я вам только что рассказывал об особой ценности изделия, – Полеха не помнил и не слышал, точнее не слушал, он больше наблюдал за глазами и поведением оппонентов. – Я знаю человека в Москве, который оторвет его с руками за 50 тысяч… Но заложите сюда мои комиссионные! И, наконец, вот это, то есть всё остальное – чисто цыганский интерес…, тысяч на 20 потянет от силы. Ну и что получается? Как вы считаете, Сергей? Обманом тут и не пахнет. Добавляю ещё 10. Итого 100 тысяч – и берём всё оптом!
Гарик опять попытался вставить слово, и вновь его перебил профессор:
– Ну, разумеется, плюс 20 за то, что отобрал себе Гарик. 120 – за всё.
Профессор замолчал.
– Деньги наличными? – спросил Серж.
– Как вам будет угодно, можно на счёт.
– Если наличными, то когда?
– Сейчас.
– Здесь?
– Да, разумеется!
– Я согласен.
Разрядка произошла такая очевидная, что показалось, будто в воздухе запахло озоном.
– Скажите, Серж, мне почему-то именно так хочется вас величать, – профессор встал со стула и откинул защёлки зашарпанного дипломата, – у вас есть ещё что-нибудь интересное?
– Давайте с этим закончим, а потом продолжим разговор, – Полеха всё-таки немного напрягся. Он не был уверен, что всё делает сейчас правильно. Впрочем, если подвох есть, то он уже влип, придя сюда с товаром. «Выйду отсюда с дипломатом, а снаружи уже пасут. Могут даже проводить до дома. Или будут выгуливать до тех пор, когда я их не приведу к дому N7. А могут и просто кинуть в подвал и резать из меня праздничные ленточки. Или посадят на иглу и будут ждать исповеди…», – размышлял Полеха, хоть страсти нагонять и не привык. Но, чувствуя в себе молодецкую удаль, мысли поганые отбросил, решительно взял дипломат, который уже протягивал профессор, и быстро перекидал пачки, не забывая их считать, к себе в сумку. Ровно 100. Через стол скользнула ещё одна пачка со стороны Гарика. Плюс 20.
– О'кей. У вас денег всё равно больше нет, – улыбнулся Серж, застёгивая молнию сумки, – но показать не удержусь, и только из моих рук.
Он положил сумку на пол между ногами и достал из кармана второй экземпляр печатки-трансформера, потёр её о майку и надел на левую руку – вдруг ударная правая понадобится. Кольцо чуть сжалось, плотно, но мягко обхватив безымянный палец.
– Что это, по-вашему? – Сергей сунул под самый нос профессору серый прямоугольник на спине «маврского клопа». Тот прильнул к нему лупой. Подкрался и Гарик со своим окуляром. Полеха напружинился.
Секунды длились как минуты.
– У-ф-ф, – выдохнул профессор. – ПризнАюсь, впервые вижу… Нет, не платина, и не… Да и камень – не камень вроде бы. Сдаюсь, не знаю.
