Кирилл Якимец - До поворота (Кровавый Крым)
— Тыну, не пори чушь, за нами мафия гонится, — Слава понял, что сам порет чушь.
— Ну и что? — эстонец вел машину ровно, уверенно, как будто он — техасец, а дорога пересекает его собственное немереное ранчо. — Не догонят, у них нет такого мотора и такого фодителя. Мы его всю зиму фертели, фертели и прифертели. Мы, эстонцы, народ упорный, ты говорил, что ничего не выйдет… А смотри, мы едем, и этот мотор может дать до трехсот, даже больше. Машина-зверь! И ей не будет сносу еще два года и полтора месяца… Курат!.. Послушай, почему в машине пахнет первитином? — он демонстративно принюхался. — Я не люблю этот запах. Людмила, Лева талеко и вы опять взялись за старый штучки?! — так, девочка еще и наркоманка, Слава невольно поежился, он давно слышал туманные слухи про это вещество, — Ты в общежитии плакала и опещала польше этого не делать…
— А я и не делала, — она была готова не то драться, не то расплакаться, — там всего-то меньше куба было, ну не смогла… А что, очень видно?
— Тебя придеться помыть, иначе ты профоняешь всю машину. Тот матрас до сих пор пахнет, — он притормозил. — Давай, тебе двадцать минут, а мы пока позавтракаем…
Появились огромные куски вареного мяса, зелень, головки редиски, даже пакетик с майонезом. Небрежным жестом Тыну бросил салфетки.
— Пиво будет вечером, — молчаливый напарник согласно кивнул, — у нас, в Эстонии… — эту песню Слава уже наслушался, что весь мир — жалкая провинция, самая жалкая — Финляндия, потом уже Москва и т. д. Тыну был неисправимым националистом, говорившим по-немецки и английски совершенно без всякого акцента, чему Слава очень завидовал.
— Зря ты связался с этой девочкой, она — испорченный ребенок.
Слава согласно кивнул, за ушами у него уютно трещало от мяса с редиской..
— Левка мне ее на шею повесил, — почти оправдываясь, сказал он. Кусок мяса никак не мог прожеваться и пройти в глотку, поэтому он чуть не подавился, когда Мила подошла к машине совершенно голая, в одних только мокрых трусах, но эстонцы не обратили на нее ровно никакого внимания.
На заднем сидении здорово укачивало. Слава опять разомлел, сами закрывались веки, но он сдерживался, просто боялся, что Мила опять что-нибудь отчибучит, а Тыну все говорил, изредка переходя на эстонский; девочка пыталась встрять в беседу, ее игнорировали. Деревья как-то внезапно сменились непонятным холмистым простором, верно, миновали Белгород. Он никогда не мог подумать, что меловые холмы могут быть такими высокими, уже ощущался юг, но не приморский, а какой-то другой, со спелыми вишнями, мясистой черешней, мерещелись абрикосы, кукуруза; даже дома изменились: вроде бы, та же самая досчатая ерунда, но из этой ерунды исчезла давящая сырость севера… «Ну и парилка!» — пот почти моментально высыхал, но тело выдавливало все новые и новые порции влаги. Неясный приступ страха и тоски поднялся из груди и неприятно резанул в осоловевшей голове, Слава встрепенулся: в зеркальце заднего обзора над рулем, еще довольно далеко, мелькнул знакомый силуэт белой акулы. Не отдавая себе полностью отчета в происходящем, он заорал:
— Гони!!!
Тыну, не моргнув глазом, надавил на газ. Робко вздрогнула и поползла, чуть трепыхаясь, стрелка в круглом циферблате. Мила свернулась калачиком на заднем сидении, обхватив голову руками.
— А, я тумаю, мы должны уйти от той пелой «Ауди»? — через пятнадцать минут определил Тыну.
— Да, ох! — выдохнул Слава, когда машина стала обгонять идущий впереди фургон. — Лучше умереть, сражаясь…
— Нет, не догонят, — эстонец был просто непробиваемо спокоен и уверен в себе, — нас не так-то легко догнать… Эти немецкие и американские машины ни к черту не кодятся! Я сделал машину, и это самая лучшая машина, какая может ездить по этим торогам. Мы на спор гнались с дфумя ментами на их этих новых фордовских требезделках, они остались талеко позади. Но следующий пост нас оштрафовал…
«Ауди» приближалась, а Тыну никак не мог обогнать идущий зигзагом трактор с прицепом; навстречу двигалась колонна порожних КАМАЗов, виляющий прицеп, казалось, вот-вот скинет «шестерку» в кювет…
— Опять эта катость! Курат!.. — он добавил еще длинную фразу по-эстонски, молчаливый приятель рассмеялся и достал монтировку.
— Они вооружены.
— Ну и что? Против двух эстонских парней… — Тыну явно оставался доволен как собой, так и происшествием.
— Не надо, — внезапно ожила Мила, — я выйду и они вас не тронут…
— Нет, дела мужчин не для женщин… — сделав резкий разворот, он обошел трактор и, погрозив в стельку пьяному трактористу пальцем, нырнул под самым носом у встречного ЗИЛа, с наслаждением увеличил скорость. — Я вас не спрашиваю, кто они такие, но нам скоро надо пообедать, — Большой Тынис развернул атлас, определяя расстояние до ближайшего приличного местечка. Вдруг «Ауди» опять оказалась у них на хвосте.
— У тебя упорные друзья, — он сам рассмеялся своей шутке, Мила была готова расплакаться.
— Нет, мы не можем оставаться без обеда… — машина понеслась еще быстрее, меловые холмы за окном перемешались с небом, образовав неуютную кашу с редкими комками. Поверхность каши пузырилась и дышала, ближе к горизонту величаво плыл корабль с желто-голубыми парусами, и капитан, обветренный, как скалы, проверял документы у пиратов, пытавшихся вывезти с Украины запчасти для «Запорожца»… Как умру — похороните на Украйне милой, каши сверху навалите… — Сколько там до поста?
— А?! Нет, капитан, я не пират, но…
— Пора фсафать! Скоро ужин! Ты проспал обед и пол Украины, ты такой спокойный — мы тьепя решили принять в эстонцы.
Слава сонными глазами оглянулся назад: «Ауди» и след простыл. Через некоторое время они поехали медленнее, миновали пост, казавшийся пустым, и въехали в город.
— Как ты считаешь, если мы зайдем в это место? — видно, Тыну бывал здесь раньше, про его подвиги во время путешествий рассказывали разные байки, больше всего, конечно, он сам. Большой Тынис, соглашаясь, кивнул, Слава пожал плечами, было приятно вновь оказаться в городе.
Не успев еще стать полностью кооперативным, кафе сохранило и длинную нелепую витрину с тарелками, и небольшую очередь, и серую кассу с толстой кассиршей. Эстонцы взяли себе каждый по два подноса; Слава решил сначала, что одного ему хватит, но, заметив, что Мила равнодушно села за столик, поставил рядом второй. «Будет она пельмени есть, или не будет?.. Не будет. А вот салат ей надо взять, витамины детям необходимы!» Он уважающе оценил загруженные подносы эстонцев…
— Я не хочу есть, — Мила грустно глядела на еду, — жарко же.
— Ну и что? — Тыну был удивлен.
