Юрий Нестеренко - Резервная копия
— Я сейчас, — сказал я, направляясь в сторону туалета.
Я встал над раковиной и вытащил из кармана ампулу — блестящий, почти плоский овал с красным содержимым. Да, технологии шагают вперед во всех областях. Это вам не какой-нибудь грязный шприц, как у наркоманов прошлого. Это целая машинка с цифровой установкой и индикацией дозы, безболезненным перфоратором, автоматическим впрыском и стерилизацией… Нажимая крохотные кнопочки, я выставил дозу «500». Цифры на индикаторе окрасились красным на черном фоне, предупреждая, что доза смертельна. Современные наркодилеры заботятся о своих клиентах, не хотят, чтобы те уходили в мир иной слишком скоро… С другой стороны, воля клиента — закон. «Эдем» вообще идеальный наркотик для самоубийства. Передозировка не вызывает субъективно неприятных ощущений. Просто умираешь, и все — притом с удовольствием.
Я снял пиджак, чтобы было удобнее, нащупал пульс на локтевом сгибе, прижал к этому месту помеченный стрелкой конец ампулы и нажал круглую кнопку. Раздался короткий пшик, и я ощутил легкое покалывание. Вот и все. Через полчаса я буду уже мертв.
Я посмотрел на себя в зеркало — вероятно, в последний раз. В общем-то, я был довольно симпатичным парнем. Такое лицо можно представить и на афишах фильма (впрочем, кто в век компьютеров снимает фильмы с живыми актерами?), и на плакатах политической партии. Экий, однако, вздор лезет в голову… Потом мой взгляд скользнул ниже, и я отметил, что живот у меня по-прежнему подтянутый, хотя времени на спорт в последнюю пару лет не было совершенно (черт, да какое это теперь имеет значение?!) Гигантской белой сколопендрой с пластырными ногами на бок из-за спины выползала повязка…
Стоп. Что-то было не так. Я еще раз окинул себя взглядом, провел рукой по груди, по животу…
Шрам! Ну конечно же. Подарок трущобной юности, след от удара ножом. Я тогда три месяца провалялся в больнице — у моей семьи не было денег на быструю регенерацию… Я регулярно натыкался на него, когда мылся в душе, он стал такой же привычной частью тела, как и любая другая…
Его не было.
Все еще не веря, я ощупал кожу сантиметр за сантиметром. Абсолютно гладкий живот. Никаких следов шрама.
Этому могло существовать только одно объяснение. Я не Рон Декстер Первый. Рон Декстер Первый умер. Я его копия! КОПИЯ!
Сознание копии полностью идентично сознанию оригинала на момент перезаписи. Естественно, у меня осталась память и об опухоли Рона, и обо всех его врагах и проблемах. А сестра в клинике Свенсона — чертова сука!!! — куда-то свалила — может, в сортир, может, поболтать по ви-фону — как раз перед моим пробуждением. И меня не предупредили! А потом… потом я сам заблокировал свой ви-фон и не читал е-мэйл. А те, с кем я общался в эти дни, были просто не в курсе. Некому было объяснить мне, что у меня нет никакого рака мозга, что я не доживаю последние дни ради своей копии, а живу для себя…
Рон! Рон Первый! Почему ты не сделал того, что на твоем месте сделал я? Неужели просто потому, что тебе после возвращения из института приснился другой сон, нежели мне? Или, может, ты покончил с собой сразу? Или погиб еще как-то? Если бы я, воплощая свои планы, обнаружил, что иду по твоим стопам — я бы понял, в чем дело…
Поздно. Слишком поздно. Я убийца четырех человек, включая полицейского, внизу меня ждут снайперы, а по моим жилам уже циркулирует смертельный яд.
