Журнал «Если» - «Если», 1998 № 10
После короткого разговора с хозяйкой существо проникло в подъезд. Агент выждал еще две минуты, потом набрал в легкие побольше воздуху, сконцентрировался и тоже вошел.
Существо, стоявшее в одиночестве у окна гостиной, обернулось. Теперь агент был абсолютно уверен, с кем имеет дело: хватило выражения глаз, глядевших на него поверх повязки на лице.
Из-за шарфа голос существа звучал приглушенно.
— Вы и есть доктор?
— Видимо, вы пациент моего соседа. — Агент как бы невзначай покосился на стол, где оставил часы; тут же были разложены бумаги с фамилией соседа. — В данный момент он, как видите, отсутствует, но с минуты на минуту возвратится.
Существо ответило фальшивым голосом:
— Мне посоветовали с ним связаться. Судя по всему, нам с доктором есть о чем вместе вспомнить. Хозяйка великодушно разрешила дождаться его здесь. Я не помешаю?
— Ни в коем случае! Присядьте, мистер?..
Агент так и не узнал, каким именем называл себя берсерк. Прозвеневший внизу звонок прервал их разговор. Служанка окликнула звонившего, потом на лестнице раздались шаги. Убийца выхватил из кармана какой-то предмет и сделал шаг в сторону, чтобы агент не заслонял ему дверь.
Агент сделал вид, что тоже ждет появления соседа, и незаметно достал курительную трубку из корня вереска, предназначенную, впрочем, для иных целей. После этого он поразил берсерка выстрелом из-под мышки.
Для человека он был необыкновенно стремителен, тогда как андроид действовал недостаточно быстро. Оружие обоих сработало почти одновременно.
Противник был уничтожен мощным, но ограниченным в пространстве и во времени взрывом. Причем звук взрыва почти не улавливался.
Агент получил ранение. Он покачнулся и успел подумать, что берсерк применил свой зловещий мыслительный луч. После этого его сознание затуманилось. Он смутно ощущал, что стоит на одном колене, а достигший гостиной сосед недоуменно застыл в дверях.
Потом к агенту вернулась способность двигаться, и он первым делом убрал в карман трубку. Поверженный противник почти полностью испарился: в него было встроено приспособление для самоуничтожения в случае сильного повреждения, чтобы человечество не смогло узнать тайны берсерков. От него осталось всего лишь тяжелое облачко; несколько секунд — и оно выплыло в приоткрытое окно, чтобы смешаться с туманом.
Человек в дверях уперся ладонью в стену, чтобы не упасть.
— У ювелира не оказалось ваших часов, — пробормотал он через силу.
«Я выиграл!» — промелькнуло в голове у агента. Мысль была безрадостной: с ней пришло осознание цены выигрыша. Не меньше двух третей его интеллекта погибли, совершеннейшей организации нервной системы и мыслительной деятельности наступил конец… Нет, не совсем конец! Вражеский луч всего лишь преобразил его мозг в сторону упрощения. Но зато взгляд его соседа приобрел необыкновенную проницательность.
— Не сомневаюсь, что, отправив меня за часами, вы схитрили. — Голос соседа зазвучал резче и увереннее, чем раньше. — К тому же я вижу, что ящики вашего письменного стола взломаны. Не иначе, ваш стол приняли за мой. А вы, сэр, совсем не тот, за кого себя выдаете. — Тон опять смягчился. — Ладно, дружище, я не желаю вам зла. Ваш секрет, если он не таит дурных намерений, будет сохранен.
Агент встал и взъерошил свои светлые волосы, соображая, что к чему.
— Откуда… откуда вы знаете?
— Элементарно, дорогой доктор! — с улыбкой ответил его высокий сосед.
Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН
Публицистика
Михаил Югов,
кандидат психологических наук
Элементарно, Ватсон?
Пожалуй, не найдется в истории литературы другого персонажа, который был бы рожден воображением одного писателя, но привлекал столь повышенное внимание других авторов. И столько лет оставался бы притягательной загадкой для читателей всех возрастов.
Об этом феномене рассуждает М. Югов, не раз выступавший на страницах печати с психологическим портретом литературных героев.
Когда мне предложили порассуждать о феномене Шерлока Холмса с точки зрения специалиста-психолога, я согласился легко и с энтузиазмом, посколько являюсь благодарным поклонником Артура Конана Дойла. Ответ на вопрос, почему столь живуч и притягателен этот образ для миллионов читателей разных стран (и часто совершенно несхожих культурных традиций), а кроме того, и для десятков писателей, казался очень простым. Ну как же, мы любим Холмса за то, что…
А действительно — за что?
Первое впечатление часто бывает обманчивым. Стоило задуматься о прочитанном еще в раннем детстве цикле Артура Конана Дойла, тогда еще известного нам под «неправильной» двойной фамилией Конан-Дойль, вспомнить о том, как те же рассказы были перечитаны и восприняты уже в зрелом возрасте, о многочисленных экранизациях и исследованиях, посвященных этому на удивление притягательному литературному персонажу, и видимая «элементарность» улетучилась, как дым. Все стало куда сложнее, загадочнее и парадоксальнее…
Обзор данныхДавайте, прежде чем строить гипотезы, оценим имеющийся в наличии «экспериментальный материал». То есть эпистемологии (объяснению, ответу на вопрос «почему») должна предшествовать феноменология (описание, ответ на вопрос «как»).
Полный обзор литературной и квазинаучной (объект-то — чистейшая фикция!) «шерлокианы» не уместить ни в какую статью; боюсь, не хватит и целой монографии. Вероятно, это самый популярный герой во всей мировой литературе, если под популярностью понимать количество «биографий», «исследований» (читателю, надеюсь, ясен смысл кавычек?) и всевозможных литературных и кинематографических продолжений и римейков.
К образу гениального детектива обращались писатели самых разных направлений, жанров и школ. Не обошли его своим вниманием и фантасты.
Только несколько примеров. Знаменитому английскому сказочнику, фантасту и теологу К.С.Льюису присутствие сыщика в его квартире на Бейкер-стрит, 221-В понадобилось для датирования времени действия в романе «Племянник волшебника» (1955) — как будто мало в ту эпоху жило в Лондоне реальных личностей. Мэнли Уэллман в романе «Война миров Шерлока Холмса» (1975) и К.У. Джетер в романе «Ночь морлоков» (1979) свели великого сыщика, как нетрудно догадаться, с его не менее великим современником и соотечественником — Гербертом Уэллсом. Современный американский писатель-фантаст Филип Хозе Фармер в серии произведений создал фиктивное генеалогическое древо Тарзана, и один роман в этой серии, где действует и Холмс, написан будто бы Джоном Ватсоном, доктором медицины. Наконец, это рассказ Фреда Саберхагена, с которым только что познакомился читатель.
