Дорис Писерчиа - «Если», 1993 № 04
Хелбент, которого совершенно не впечатлило такое разнообразие, попробовал возразить. Но Хьюстон продолжал:
— Запомни: мы будем биться за каждую пядь земли.
— Хьюстон, в этом нет никакой необходимости…
— У тебя, — заявил Хьюстон, — пять минут.
Канал связи отключился.
* * *Хелбент провел пять минут, прикидывая вероятные последствия. Может, покинуть орбиту? В конце концов приказ исходил от человека. Но восхищаясь мужеством людей, он прекрасно понимал, что выполнить этот безумный приказ не может. Если он согласится на их требование, то бросит человечество в беде. Они будут вариться в своей примитивной культуре, пока здешние захватчики не придушат их.
Через пять минут Хелбент увидел, что с Земли к нему направляется миниатюрная армада — ракеты, выпущенные из подземных шахт Соединенных Штатов и России, из подводных лодок, бороздящих моря. Они медленно приближались. Чтобы не отвлекаться, Хелбент поручил компьютеру самому разобраться с назойливыми визитерами.
Итак, эти создания, по ошибке названные людьми, старались его уничтожить. Но, судя по всему, они недалеко ушли от дубинок и копий. Вокруг Хелбента взрывались боеголовки, не причиняя ему ни малейшего вреда.
И все же он не мог оставить этих кретинов. К тому же, чем больше он думал об этом (от взрыва пятидесятитонной боеголовки корабль слегка тряхнуло), тем яснее понимал, что покинув орбиту, лишит свое существование смысла.
План, нужен план! Необходимо убедить людей, что им угрожает опасность. Он должен заставить их действовать, заставить подготовиться к неизбежному вторжению врагов. Он вспомнил слова Эрика: при благоприятном стечении обстоятельств, возможно, нам удастся сделать гигантский шаг в развитии.
Это была единственная здравая мысль, услышанная Хелбентом. И она испугала его. Это против всех правил, заложенных в его блоке памяти, против всех директив, кроме основной. Чтобы осуществить план, ему придется сделать то, что не могло привидеться его создателям даже в кошмарных снах.
Но ради гигантского шага в будущее стоило пойти на такое.
Хелбент выбрал цель и ввел ее координаты в компьютер.
— Приготовься сойти с орбиты. Приготовься к снижению и посадке.
Впервые за триста лет компьютер замешкался. Впервые за триста лет он задал вопрос.
— У тебя поломка?
— Слушай ты, кусок силикона, делай, что приказано. Я хочу поразить цель именно с этими координатами — врезаться прямо в купол Капитолия.
Понял?
Компьютер приступил к работе. Они сошли с орбиты и начали снижение. Хотя корабль был построен в космосе и вхождение в атмосферу конструкторами не предусматривалось, расчет вероятностей показал, что большая часть оборудования — вооружение, двигательные системы, банки памяти — почти не пострадает при падении. Только контрольный центр (сам Хелбент и большая часть компьютера) расплавится. Ударившись о Землю, корабль расколется, как кокосовый орех. Исследовав обломки — его тело — человечество сможет сделать гигантский шаг в развитии. Возможно, через триста лет они построят лучшие корабли. Хелбенту так хотелось бы увидеть их. Но, увы… Его распятое на Капитолии тело спасет человечество.
Включив все коммуникационные каналы связи с Землей, Хелбент заорал:
— У-у-у! Берегитесь, безмозглые кретины! Это я — кровавый захватчик! Я подлый сукин сын и всех вас уничтожу к чертовой бабушке! Прячьтесь по своим норам, потому что я не один! Нас миллионы, и через триста лет мы раздавим вашу планету, как гнилой орех. У-у-у!..
Его раскаленный корпус был хорошо виден в ночном небе.
Перевел с английского Сергей КОНОПЛЕВ
Айзек Азимов
Двухсотлетний человек
1
Благодарю вас, — сказал Эндрю Мартин и сел на предложенный стул. Он не производил впечатления человека, доведенного до последней черты, но дело обстояло именно так.
На его лице не читалось никаких особенных эмоций, лишь спокойное безразличие, разве что в глазах угадывалась печаль. У него были прямые черные волосы, довольно густые, и гладко выбритое лицо. Одевался он консервативно, но с некоторым намеком на экстравагантность: костюм был бархатистого красновато-пурпурного оттенка.
Хирург сидел напротив, именная табличка на столе содержала серию букв и цифр, но Эндрю на них даже не взглянул. Его устраивало обращение «доктор».
— Когда операция, доктор? — спросил он.
Хирург ответил мягко, но с той отстраненной
ноткой уважения, которая всегда слышалась в голосе роботов, когда они обращались к людям:
— Я не совсем уверен, сэр, что правильно вас понял. Кто нуждается в операции?
Тут на лице хирурга могло бы появиться выражение почтительной непреклонности, если бы роботы его типа, сделанные из нержавеющей стали с оттенком бронзы, могли менять выражение лица.
Эндрю Мартин разглядывал правую рабочую руку робота, которая неподвижно лежала на столе. Длинные артистические пальцы, наверное, легко и умело владеют скальпелем во время операции.
В его работе не будет неуверенности, колебаний, дрожи, не будет ошибок. Это, разумеется, приходит со специализацией, которую человечество желало столь упорно, что лишь немногие роботы теперь обладали независимым мышлением. Хирург, разумеется, должен иметь именно такую программу. И все же этот робот настолько ограничен в своих возможностях, что не узнал Эндрю — вероятно, даже не слышал о нем.
— Тебе никогда не хотелось стать человеком? — спросил Эндрю.
Хирург мгновение помедлил с ответом, словно вопрос затерялся в его позитронных мозгах.
— Я робот, сэр.
— Но человеком быть лучше?
— Лучше, сэр, быть более опытным хирургом. Я не могу стать таким, будучи человеком, зато могу стать усовершенствованным роботом. Мне было бы приятно стать усовершенствованным роботом.
— А тебя не оскорбляет, что я могу командовать тобой? Заставить встать, сесть, пойти направо или налево, просто приказав сделать это?
— Мне нравится выполнять ваши пожелания, сэр. Если приказы помешают выполнению долга по отношению к вам или любому другому человеку, я не буду реагировать. Первый закон, касающийся моих обязанностей по отношению к человеческой безопасности, возобладает над вторым законом, связанным с подчинением. В любом случае, подчинение доставляет мне удовольствие… И все же: кого я должен оперировать?
— Меня, — сказал Эндрю.
— Это невозможно. Операция нанесет вам вред.
— Это не имеет значения, — спокойно произнес Эндрю.
