Роберт Шекли - Великий Гиньоль сюрреалистов
— С Калпурнии? — справился таможенник. — Что-то не видел вас здесь раньше.
— Ровно год назад я был на этом самом месте, — ответил Эбен.
— Меня здесь тогда еще не было. Вот, наверное, почему мы не встречались.
Эбен кивнул и передвинул поднос с образцами мелкой мозаики из коллекции, привезенной с Антарии.
— Камешки, — произнес чиновник, останавливая жадный взгляд на яркой мозаике.
— У вас верный глаз, — похвалил Эбен с тем сарказмом, за который расплачивался уже не раз, и, должно быть, расплатится и теперь.
— Красивые, — протянул таможенник. — Думаю, они будут хорошо смотреться в плавательном бассейне?
— Они хороши в любой воде, — согласился Эбен.
— Вы не возражаете, если я возьму парочку в подарок моим ребятишкам?
Эбен хотел было сказать: «Берите на здоровье», но в этот момент из люка высунулся Такие.
— Эбен, тебя срочно кто-то желает видеть.
— Кто-то на моем корабле? Ты уверен?
— Как никогда. Зайди и убедишься сам, — ответил Такие. — Я не собираюсь торчать здесь и спорить с тобой.
— Прошу прощения, я сейчас вернусь, — сказал Эбен таможеннику и спустился в люк.
— Каким образом кто-то мог проникнуть на наш корабль? — недоумевал Эбен. — Мы только что приземлились. Неужели нас поджидали?
Такие отрицательно помотал клешней.
— Нет, тут совсем другое.
— Кто это? Как он попал сюда?
— Спроси сам.
Такие повел Эбена в запасную душевую в самом хвосте корабля, за машинным отделением. Открыв дверь, он указал на пластиковый таз с водой на полу.
В нем плавала голова.
— Привет, — произнесла она. — Я надеялся на встречу.
— Вы — голова, — растерянно произнес Эбен, однако говорите.
— Верно подмечено.
— Говорите с помощью известного фокуса с зеркалами, не иначе.
— Поверьте, никаких фокусов здесь нет.
— Как вас зовут?
— Все зовут меня Орфеем, — ответила голова.
— Как вы потеряли свое тело? — не удержавшись, спросил Эбен. — Если, конечно, я могу это спросить.
— Можете. Менады по велению бога Диониса разорвали меня на куски.
— Менады, — задумчиво произнес Эбен. — Вы говорите о красотках в чуть прикрывающих их одеждах?
Голова кивнула.
— И тем не менее у них очень острые ногти.
— Зачем они это сделали?
— Это было недоразумение, и случилось оно в очень далекие времена. Теперь же я просто поющая голова, умеющая предсказывать.
— Неужели это правда? И у вас, есть предсказание для меня?
— Да, есть, — ответил Орфей, — Вы только что познакомились с таможенным чиновником. Он сделал вам недозволенное предложение, ведь так?
— Это верно. Я собирался откупиться от него, как мы говорим, «дать на лапу», чтобы он оставил меня в покое. Вы против?
— Да, против, — серьезно ответил Орфей. — Вы, Эбен, такой храбрый человек, готовы заплатить коррумпированному чиновнику, лишь бы он не тревожил ваш покой?
— В том виде, в каком вы все это представили, получается довольно неприглядная картина.
— Оценку дали вы, а не я.
— А что предлагаете вы?
— Вам действительно хочется это знать?
— Да, хочется.
— Я бы послал его подальше, — решительно сказал Орфей.
— А последствия?
— Черт с ними, с последствиями.
— Вы смелый, — заметил Эбен.
Голова качнулась, словно пожала плечами.
— Я Орфей, я полагаюсь только на себя.
— А я Эбен и тоже полагаюсь на себя. Спасибо за совет, говорящая голова. Он мне был нужен.
Эбен покинул душевую и поспешил к выходу. Он стиснул зубы, и вид у него был решительный. Когда Такие спросил, в чем дело, он огрызнулся:
— Не мешай мне, парень!
Парень? Эбен никогда еще так его не называл. Что ему сказала голова?
— Вы спрашивали, не возражаю ли я, если вы возьмете парочку камешков на память?
— Да, спрашивал.
— Так вот, я возражаю, — ответил Эбен. — То, что вы видите, это целый набор. Если вы что-то возьмете из него, он потеряет свою цену.
— Тогда почему бы мне не взять все? — спросил чиновник.
— Как вас зовут? — спросил Эбен.
— Я Монровия-старший, — ответил тот.
— Что ж, Монровия-старший, уберите-ка ваши грубые руки от моего товара. Я не для того вез эти хрупкие штучки через всю Галактику, чтобы дарить их ничтожным чиновникам.
— Ничтожным? А разве мы не ровня? Чем вы выше меня?
Эбен догадался, что таможенник не так его понял, и поспешил взять из его рук мозаику.
— Положите это туда, где взяли, если не собираетесь покупать. А если готовы, то покажите ваши деньги.
— Вы делаете ошибку, — предупредил таможенник. — Там, откуда я, принято получать небольшие комиссионные.
— Вот и возвращайтесь туда, откуда прибыли, — ответил Эбен. — Я не плачу комиссионных.
— Вы об этом пожалеете, — пообещал чиновник.
— Если бы я жалел каждый раз, когда мне такое говорят, я был бы самым несчастным человеком. А теперь уносите ноги.
Он и Такие смотрели вдогонку рассерженному таможеннику.
— О чем речь? — полюбопытствовал Такие.
— Я сказал ему все, что думаю о нем. Вот так, — ответил Эбен.
— Ты считаешь, что поступил разумно?
— Зато я чувствую себя намного лучше.
— А как наша торговля здесь?
— Об этом не беспокойся, — заверил Эбен. — Этот хмырь ничего нам не сделает.
Но, остыв немного, он и сам удивился тому, как расшумелся из-за такой банальной и привычной вещи, как взятка. Однако теперь речь шла о его гордости, и Эбен решил, что будет стоять на своем.
ГЛАВА 20
В это утро торговля шла вяло. Группа туристов из Огайо приценивалась к специям, привезенным из далеких стран. Эбен привез новую партию чагасты, приправы, делающей мясо нежным и вкусным, особенно ценной, если мясо не первого сорта и свежести. Пользовался спросом кордиал с Альмагасты с фруктовым вкусом и добавкой еще чего-то пикантного и неузнаваемого. Попытки воспроизвести его заменитель на Земле, предпринимаемые уже целый год, не увенчались успехом. Товар Эбена смотрели и покупали, расплачиваясь талерами времен правления Марии-Терезии. Новая валюта была введена Вишну, приверженным всему, что достоверно и проверено опытом. Однако талеры не были копией прежних, ибо Вишну не терпел провинциализма.
— Эй, что у нас тут? — Этот голос разбудил задремавшего Эбена. Он выпрямился на своем стуле. Их было трое — типичные земляне, но из хулиганов. Одеты, как настоящие байкеры, — в черную кожу с нашлепками из нержавеющей стали и с обилием цепей, в блестящие черные сапоги и смятые офицерские фуражки, а также в широкие кожаные пояса, к которым крепились различные смертоносные предметы. Вид этих молодчиков пугал, они были опасны. Их настроение и насмешки не сулили ничего хорошего. Глядя на них, Эбен понял, что неприятности пожаловали на черных кожаных крыльях.
